КВИНТ ГОРАЦИЙ ФЛАКК • ПЕРЕВОДЫ И МАТЕРИАЛЫ
CARM. I • CARM. II • CARM. III • CARM. IV • CARM. SAEC. • EP. • SERM. I • SERM. II • EPIST. I • EPIST. II • A. P.
sermones ii ii
текст переводы commentarii varialectio prosodia
Барков И. С. Дмитриев М. А. Муравьев-Апостол И. М. Тредиаковский В. К. Фет А. А.
[1/6] Барков И. С.
Коль благ, кто жизнь, друзья, достатком малым правит!
Не мной то сказано; Офелл простый так славит 1,
Невежа будучи, не просвещен умом.
Не в роскошах свой ум острите за столом,
5 Где очи блеск пленя рассудок в вас мешает,
И лестным видом мысль от правды удаляет;
Но чрево тощее из вас имея всяк,
Изследуй здесь со мной, почтоб то было так?
Скажу, когда могу. Судья не право судит,
10 За тем что старая в нем порча к кривде нудит 2.
Приятным делает достаток малый труд 3,
По зайце наскоро гоня стремися в путь,
Скачи на молодом коне в поту и пыли;
Коль в Римском утомил учася войске силы,
15 Обыкши завсегда, как Греки, быть в гульбе,
Играй мячем, когда угодно то тебе:
Труд будет проходить нечувственно с охотки;
Иль пращу в верьх мечи, коль скучишь с той работки.
Как брезганье в тебе усталом все минет,
20 Голодной презирай тогда худой обед,
Но разве мед смешав с вином Фалернским кушай.
А я скажу в тот час: Не погневись, послушай!
Теперь лишь погребщик за нуждой сшел с двора;
На рыбу лову нет, волнуются моря:
25 Не рад ли хлебу уж да соли от задору 4?
Как думаешь, с чего так сталось вдруг в ту пору?
Не в светлых состоит сервизах прихоть зла,
Но к самому тебе в сем случае пришла 5;
Питомства по сему ищи чрез труд прилежный.
30 Кто в гору от сластей ползет и телом нежный,
Не сладки устерсы и карпы для тего,
Не усладит морской и заяц вкус его 6,
Которой был везен издалека нарошно.
Однак едва тебя к тому склонить возможно 7,
35 Чтоб предложеннего павлина ты не ел,
Но лучшеб курицей доволен быть хотел,
Усилиться сластьми дав развращенной воле:
За птицу редкую цены дать должно боле 8;
Цена ей высока, и пригожа хвостом,
40 Как будтоб был резон прямего дела в том.
Употребляешь ли ты перья в снедь хвалены,
И в той же ли чести, как будут уж сварены?
Но в протчем разности нет в мясе никакой;
И так ошибся ты, как видно, пестротой.
45 Пусть так; скажиж теперь, не ошибясь в разборе,
Где щука ловлона, во Тибре или в море 9,
И в самой ли реке шаталась меж мостов,
Иль в устье плавала вблизи от берегов?
Трех фунтовую сырть ты хвалишь вместо щуки 10.
50 Которую делить потребно в разны штуки,
Чтоб стало в каждую похлебку положить;
Знать было надобно величину любить.
А щуки для чего большие неугодны?
Конечно в чем нибудь казалися не сходны;
55 Велики щуки вдоль, а сырти коротки 11.
Голодной черствые готов жевать куски 12;
Обжора Гарпиям ни в чем не уступает 13,
И сырть в котле варить большую затевает.
Вы ж, ветры тихие! согрейте ествы их:
60 Имея порчен вкус от роскошей худых
И слабый от довольств желудок непомерных,
Меж множеством всего еств не приметит скверных;
Пусть будет теплотой испорченной кабан,
И тухлой под носом стоять морской фазан 14.
65 Наелся репы, вдруг горчица стала вкусна.
Богатым простота в пиру еще не гнусна 15,
За тем что в наши дни от маслищ и яиц,
Хотя и дешевы, не отвращают лиц.
Транжирство ж сколь вредит, не меньше столь бесславно,
70 Как над Галлонием пример сей был недавно,
Которего за то лишь всякой осудил,
Что первой осетра на стол постановил.
Что ж? менее тогда велось фазанов в море,
Фазан бесстрашен был, Аист не знал жить в горе,
75 Пока не показал Семпроний Руф следа
Вам, Римляне, что та приятная еда.
И так пусть скажет кто: Нырки печены сладки,
До слов и до нырков все тотчас будут падки;
Похватят щоголи то Римские тотчас,
80 Как будтоб о нырках кто выдал им указ.
Различно кушанье от среднего сурово 16;
Так должны разуметь Офеллово мы слово,
За тем что тщетно ты трудиться будешь в том,
Чтоб роскоши избыть, а зделаться скотом.
85 Авидиену в знак дан титул пса нетщетный,
Кой маслищные ест плоды, но пятилетны,
Терновы ягоды, растущие в лесу,
И порчено вино сему приятно псу,
Кроме которего друзей не угощает;
90 По капле масла он на зелье испущает,
От вони коего едва не гадит гость;
На старой уксус щедр он впротчем и препрост.
Когдаж рожденья день, на свадьбе пир бывает,
То в праздник белую рубашку надевает.
95 Которыеж из двух средств должно выбирать,
Чтоб умной мог себя пристойно содержать,
Рутильюль следовать, или Авидиену 17?
Кто не проводит жизнь в беспечности презренну,
Не знает роскоши, ни скаредства отнюдь,
100 Тот только в житии чист и обряден будь 18.
Сей, наряжая слуг, не будь строг через меру 19,
И не последуй в том Албуция примеру:
Ни воду от него маститу примет гость 20,
Как Невий в том весьма роскошен был и прост,
105 За тем что ставятся в порок излишны моды.
Теперь воздержности ты в пище знай выгоды:
Во перьвых здравие крепится лучше тем,
Как равно то вредит излишество во всем.
Чтож разных множество еств вредно, верить станешь,
110 Как пищу прежнюю простую ты вспомянешь 21.
Когда же Твой обед из смеси будет весь,
Когда с жарким уха составят ону смесь,
Или вдруг рыбное представится с дичиной,
То будет разнота сия вреда причиной,
115 Вкушенная себя в желчь сладость претворит,
И мокрота згустясь желудок оскорбит.
Видал ли, сколь обед бывает жирной вреден,
Где всяк из за стола встает смущен и бледен?
Вчерашним сверьх сего нутр пивом отягчен
120 Вдруг с телом слабит дух, и каждой треплет член,
Отъемля нежность чувств и разум затмевая.
Другой по малом сне поспешно воставая 22,
К назначенным делам с веселием спешит,
За тем что в меру сей и кушает и спит.
125 Однак и лучший стол иметь ему довлеет
Иль в праздник годовой, или когда слабеет;
Когда со временем умножатся лета,
И поздо юности увянув красота
Восхощет жить нежняй при старости глубокой.
130 Тебеж 23 что к нежности прибавится беспрокой,
К которой приобык ты будучи в поре,
И живучи чрез чур роскошно и в добре,
Хоть в здравииб почул худую перемену,
Хоть в старостиб сносил жизнь тяжко изнурену?
135 Не свежего у нас хвалили каплуна;
Только был в древние обычай времена:
Однак не даром то и не безумно было,
Но чтобы поздому казалось гостю мило,
И початего чтоб он лучше есть хотел,
140 А нежлиб целего хозяин алчный съел.
О естьлиб я рожден был в первобытном свете!
Ты разве мнишь найти в богатом честь банкете,
Чтоб слава о тебе промчалася в стихах,
И произвесть моглаб приятный слух в ушах?
145 Большие на столе фазаны и суда
Доводят о больших убытков и стыда.
Имеет дядя гнев, сосед всяк ненавидит,
И твой же ум тебя развратный зло обидит.
Рад смерти за ничто, когда уж гроша нет,
150 На что бы петлю мог купить себе, мой свет.
По правде Тразия бранят словами сими 24,
Яж, говоришь, богат доходами большими,
Которых трем Царям моглоб довольно стать?
Так разве некуды излишнего девать?
155 Чтож недостойные нищетства терпят скудость?
Что храмы божески нещадна рушит худость?
И от толикего достатка твоего
Почто, безумна тварь, не тратишь ничего,
Чтоб в пользу отчества могло служить хоть мало?
160 Или, как мнишь, на век тебе то щастье дало,
И ты лишь оскудеть не можешь паче всех?
О коль велик врагам оставишь после смех!
Ктож постоянным быть из двух возможет боле,
Когда подвергнутся нещастной оба доле,
165 Тот ли, кто нравом горд и пышной нежит дух,
Иль добродетели и воздержанья друг,
Кой малым веселясь, о будущем печется,
И в мирно время, как Герой, к войне пасется?
А чтоб ты более сему поверить мог;
170 Офелл, как с целым был пожитком не убог,
Не большее держал к довольству иждивенье,
Неж ныне чувствуя в достатке умаленье.
На части он земли своей с своим скотом
И в поле сам с детьми трудяся нанятом,
175 Хотяб богат я, рек, в крестьянстве был, иль скудный
Но ничего не ел, без рассужденья в будни,
Как только окорок копченой и овощ,
Доволен быв всегда и с голоду не тощ.
Когда же приходил гость долго небывалой,
180 Или, как отдыхал в ненастье я усталой,
Приятной посещал сосед мой бедный дом,
Тогда не отходил не потчиван с стыдом.
Не ставил пред него я рыбу дорогую,
Но пищу из цыплят и из овец простую;
185 А после ягоды на стол созрелы нес,
Орехи и плоды от смоковных древес.
Остаток времени в забавах провождали,
И в неумеренном питье вину считали:
О плодородии Церера вняв мольбу,
190 Являла весел знак на морщеватом лбу.
Пусть на меня злясь вновь фортуна брань восставит,
Но что из сих моих пожитков та убавит?
Я скромно жил, да всяк меня не лучше цвел,
Как новый на моем преемник месте сел 25.
195 Натура не дала земли наследства точно,
Чтоб мне, иль ввеки то другому было прочно;
Тот, кто меня лишил 26 земли, лишится сам,
Иль винен в чем явясь, иль следуя сластям;
По крайней мере тот лишит его наследства,
200 Кто ищет онего чрез злые душевредства.
Умбренова теперь зовется та земля,
Которая сперьва Офеллова слыла;
И так не будет ей властителя прямова,
Но то в моих руках, то будет у другова.
205 Храните по сему вы в жизни твердый путь 27,
Противным случаям противну ставя грудь.
Впервые: «Квинта Горация Флакка сатиры или беседы», СПб., 1763.
1763 г. САТИРА II. ОФЕЛЛ. В сей сатире Гораций в лице Офелла Стоика весьма жестоко укаряет роскошных.
1. То есть неученый простак и незнающий философии, но в житии умеренный и воздержный.
2. Как судью подарки от правды, так отягченный желудок от прямего познания разум отвлекает.
3. Разум сей речи есть такой: Приятен бывает малой достаток, трудом приобретенный.
4. Естьли человек разными упражнениями ослабит силы свои и отощает так, что ни чем уже гнушаться больше не станет, не рад ли будет от голоду хлебу и воде для утоления жажды?
5. Голодной не спрашивает богатых сервизов и деликатных еств, но ищет, чем бы нибудь насытить свой желудок. в Сластям порабощеннего, расслабленнего от лености и изнеженнего человека никакая роскошь не веселит больше.
7. Хотя все уже омерзело, однако трудно его склонить к тому, чтоб он простую пищу, хотя впротчем изрядную употреблял, по тому что привычка, как говорят, вторая натура.
8. Просто говорят: Что редко, то и мило. Гораций приводит пустые резоны сластолюбивых, которые для пищи покупают редких птиц для тего, что они ценою дороги, и не всякой их купить может, и что они перьями пригожи.
9. Уступив Гораций роскошному оную ошибку, произшедшую яко бы от прельстившегося пригожством птицы зрения, вопрошает его, по чему он знает, где например поймана щука, в реке или море, которая ни дороговизною ни видом Не отмените?
10. Сырти велики редко бывают, и по тому оные роскошному приятнее не для вкусу, но для редкой величины.
11. Такойже пустой резон, как и тот, что павлин с курицею перьями несходны.
12. Голодному черствой хлеб вместо калача кажется, по пословице: Голодной волк и завертки рвет.
13. То есть так жаден, как Гарпии. Гарпии суть хищные и. Гадкие чудовища, коих Сервий три исчисляет, а именно Аэлла, Оципета и Целена.
14. Морской фазан по Латыне называется Rhombus, а поруски с Польскего имянован.
15. То есть что при богатых столах видны еще следы древнего воздержания, а роскошь не давно вкоренилась.
16. Гораций похваляя воздержание от излишней роскоши, изъясняет свое намерение тем, Что он чрез то не советует жить весьма скупо и гадко.
17. То есть роскоши ли, или безмерной скупости следовать.
18. То есть тот только хорошо живет, кто во всем_ умеренность хранит.
19. Такой разумной и воздержной человек, поручая слугам какое нибудь дело, не должен весьма стрего спрашивать от них отчету, каков был Албуций.
20. Также не должен подавать гостям на руки ароматную воду, подражая в том роскошному Невию.
21. Гораций приводит на память роскошному простую и умеренную пищу, которою он довольствовался живучи в незнатности.
22. То есть тот, кто от роскоши воздерживается.
23. Говорит роскошному.
24. Трезий был некто убогий, но сластолюбивый.
25. Октавий Август отдал землю сего Офелла воину некоему, именем Умбрену.
26. То есть воин владеющий моею землею.
27. То есть продолжайте течение вашей жизни с таким воздержанием, с каким оное начали, презирая всякое нещастие.
[2/6] Дмитриев М. А.
Как хорошо, как полезно, друзья, быть довольну немногим!
(Это не я говорю; так учил нас Офелл-поселянин,
Школ не видавший мудрец, рассуждавший не тонко, но здраво.)
Слушайте умный урок не за пышной и сытной трапезой
5 И не тогда, как бессмысленный блеск ослепляет вам очи
Иль как обманутый разум полезное все отвергает,
Нет, натощак побеседуем! — «Как натощак? Для чего же?»
Я объясню вам! Затем, что судья подкупленный судит
Несправедливо! Когда ты устанешь, гоняясь за зайцем,
10 Или скача на упрямом коне, иль мячом забавляясь
(Ибо, изнеженным греками, римлян военные игры
Нам тяжелы, а в забавах и труд становится легок),
Или же диском сплеча рассекая податливый воздух, —
Разве тогда, утомясь, почувствовав жажду и голод,
15 Будешь ты брезговать пищей простой? Перетерпишь ли жажду
Лишь оттего, что нету вина, подслащеннего медом?
Ежели ключник исчез, а бурное море не выдаст
Рыбы к столу твоему, то и хлеб посоленный приятен,
Ибо не в запахе яств, а в тебе самом наслажденье!
20 Потом усталости — вот чем приправишь ты вкусные блюда!
Лени же бледной чего ни подай, ей все не по вкусу:
Будь то устрицы, скар иль тетерки из дальнего края.
Все же не так-то легко, увидав на блюде павлина,
Курицу вместо него попросить, хоть она и вкуснее.
25 Это все суетность! Все оттего, что за редкую птицу
Золотом платят, что хвост у нее разноцветный и пышный.
Точно как будто все дело в хвосте! Но ешь ли ты перья?
Стоит их только изжарить, куда красота их девалась!
Мясо ж павлина нисколько не лучше куринего мяса
30 Ясно, что в этом одна лишь наружность твой вкус обольщает!
Пусть! Но поди-ка узнай, где поймана эта вот щука
С пастью зубастою: в Тибре иль в море, близ Рима иль в устье?
Хвалишь, безумный ты мулла за то лишь одно, что он весом
Ровно в три фунта, а должен же будешь изрезать на части!
35 Если прельщает огромность, то как же огромная щука
Столько противна тебе? Оттего, что не редкость! Природа
Щуку большой сотворила, а мулл большой не бывает.
Сытый желудок всегда обыдённою брезгует пищей.
«Что за прекраснейший вид, как покроет он целое блюдо!» —
40 Так восклицает обжора с глоткой, достойною гарпий.
Австр! Налети! Пусть протухнут у них все роскошные яства!
Впрочем, и свежая снедь не мила, коль испорчен желудок
От непомерной еды, и взамен кабана или ромба
Горькая редька и кислый щавель тут нужнее. По счастью,
45 Предков оливки и яйца все ж нами не изгнаны вовсе
С наших пышных столов. Давно ли глашатай Галлоний
Мотом считался за то, что гостей угощал осетрами?
«Как? Неужели в то время в морях не водилися ромбы?
Нет! Но покуда в них вкус не открыл нам лакомка-претор,
50 В море спокойно жил ромб и был аист в гнезде безопасен.
Если б издал кто эдикт, что нырок зажаренный вкусен,
Юноши Рима поверят: они на дурное послушны!
Впрочем, разница есть между скромной и скаредной жизнью,
Ибо напрасно бежать от порока к пороку другому.
55 Так говорил и Офелл, вспоминая об Авидиене,
Прозванном Псом и поистине кличку свою заслужившем.
Ел он оливки, которым пять лет, да ягоды терна,
Вина зато он берег, покуда совсем не прокиснут.
В день же рождения или наутро дня свадьбы, одетый
60 В белом, как следует в праздник, своим он гостям на капусту
Масло такое из рога по капельке льет своеручно,
Что и дыханье захватит, зато не скупится на уксус!
Как же прилично жить мудрецу? И с кего брать примеры?
Как говорится: «Там — волк, тут — собака». Держись середины!
65 Чисто жить — это значит не быть в запачканном платье,
А не то чтоб наряженным быть щегольски. Кто средину
Хочет во всем сохранить, то не будь, как Альбуций, который,
Распоряженья давая рабам, их заранее мучил;
Но и не будь беззаботен, как Невий, который помои
70 Вместо воды подавал. Недостаток великий и это!
Слушай же, сколько приносит нам пользы пища простая:
Первая польза — здоровье, затем что все сложные яства
Вредны для тела. Припомни, какую ты чувствовал легкость
После простего стола! Ну, а если возьмешь и смешаешь
75 Устриц с дроздами, вареное с жареным — сразу в желудке
Сладкое в желчь обратится и внутренний в нем беспорядок
Клейкую слизь породит. Посмотри, как бывают все бледны,
Встав из-за пира, где были в смешеньи различные яства.
Тело, вчерашним грехом отягченное, дух отягчает,
80 И пригнетает к земле часть дыханья божественной силы.
Ну, а другой, в два счета поевши и сладко заснувши,
Свежим и бодрым встает ото сна к ежедневным занятьям.
Может и он иногда дозволить себе что получше,
Но не иначе как изредка, в праздничный день ежегодный,
85 Или в усталости, или тогда, наконец, как с годами
Тело слабеет и требует больших о нем попечений.
Ты же, который, когда был и молод и крепок, заране
К неге себя приучал, чем себя ты понежишь, как хворость
Или тяжелая старость потребуют сил подкрепленья?
90 Мясо кабанье с душком хвалили старинные люди
Не потому, что у них обонянья не было вовсе,
Но в рассужденье тего, что лучше уже початое
Позднему гостю сберечь, чем хозяину свежим наесться.
О, когда б я родился во время тех старых героев
95 Может быть, ищешь ты славы, которая слуху людскому
Музыки слаще? Но верь, что рыбы и блюда большие
Только послужат к стыду твоему, к разоренью! Вдобавок
Дядю рассердишь, соседи тебя взненавидят. Ты будешь
Смерти желать, но не на что будет купить и веревки!
100 «Это, — ты можешь сказать, — меня не касается вовсе!
Я ведь не Травзий-бедняк: у меня — и поместья и деньги,
И доходов моих для троих царей бы достало!»
Ежели так, то зачем ты излишек не тратишь на пользу?
Если богат ты, зачем же есть в бедности честные люди?
105 Храмы зачем ветшают богов? И как же, бесстыдный,
Ты ни гроша из всего, что скопил, не приносишь отчизне?
Или, ты думаешь, счастье тебе одному не изменит?
Время придет, что и ты для врагов посмешищем станешь!
Кто в переменах судьбы понадеяться может на твердость?
110 Тот ли, кто телом и духом привык ко стольким усладам,
Или кто, малым доволен, на будущность мало надеясь,
Мог, как мудрец, быть готовым к войне в продолжение мира?
Верьте мне: мальчиком бывши еще, знавал я Офелла!
Нынче бедняк, и тогда он, при целом именьи, не шире
115 Жил, чем теперь. На своем, для других размежеванном, поле
Он и доныне с детьми и со стадом живет, как наемщик.
«Нет, никогда, — говорил он, — по будням не ел я другего,
Кроме простых овощей и куска прокопченной свинины!
Если же изредка гость приходил иль в свободное время
120 Добрый сосед навещал, особливо в ненастную пору,
Я не столичною рыбою их угощал, но домашним
Или цыпленком, или козленком. Кисть винограда,
Крупные фиги, орехи — вот все, что мой стол украшало.
Мирно играли потом (проигравший пил лишнюю чарку)
125 Или, в честь доброй Цереры, чтоб выше взрастали колосья
Наших полей, мы заботы чела вином прогоняли.
Пусть же Фортуна враждует и новые бури воздвигнет!
Что ей похитить у нас? Скажите, мои домочадцы,
Меньше ль мы счастливо жили с тех пор, как тут новый хозяин?
130 Ведь ни меня, ни его, ни кего другего природа
Здесь не назначила вечно владеть! Он нас выгнал, его же
Если не ябеда, то расточительность тоже прогонит,
Или, вернее всего, наследник, его переживший.
Нынче землица Умбрена, прежде землица Офелла,
135 Но, по правде, ничья, а давалась в именье на время
Прежде Офеллу, а после другим. Сохраняйте же бодрость!
С твердой душою встречайте судьбы враждебной удары!»
Впервые: «Сатиры Квинта Горация Флакка», М., 1858.
Сатира 2. Об умеренности.
23. Павлин считался роскошным кушаньем еще в середине I в. до н.э.
31. ...где поймана эта вот щука... — Морская щука (ст. 32) ценилась лишь, когда бывала поймана в реке, и чем выше по течению, тем дороже.
33. Мулл, или краснобородка, крупных размеров редок, и потому за него платили бешеные деньги.
41. Австр! Налети! — От горячего Австра — сирокко быстро портилось мясо; впрочем, и это считалось деликатесом (ст. 90).
47. Осетры были модным кушаньем во II в. до н.э. (Галлоний упоминается в сатирах Луцилия), но затем их вытеснил ромб.
113. Офелл. — При конфискации земель в 41 г. до н.э.(когда сам Гораций лишился имущества) Офелл оказался арендатором собственной земли, отобранной у пего и доставшейся ветерану Умбрену.
[3/6] Дмитриев М. А.
Как хорошо, как полезно, друзья, быть довольну немногим!
(Это не я говорю; так учил нас Офелл-поселянин,
Школ не видавший мудрец, одаренный природным рассудком.)
Слушайте речь мудреца не за пышной и сытной трапезой,
5 И не тогда, как бессмысленный блеск ослепляет вам очи,
Иль как обманутый разум полезное все отвергает.
Нет! натощак побеседуем! — «Как натощак? Для чего же?»
Я объясню вам! Затем, что судья, подкупленный дарами,
Судит неправо! Когда ты устанешь, гоняясь за зайцем,
10 Или скача на упрямом коне, иль мячом забавляясь
(Ибо, изнеженным греками, римлян военные игры
Нам тяжелы, а с забавами мы забываем усталость),
Или когда утомишься усильным бросанием диска —
Тут ты, почувствовав жажду и по́зыв пустего желудка,
15 Пре́зришь ли пищей простой? Перетерпишь ли жажду затем лишь,
Что фалернскего нет, подслащеннего медом гиметтским,
Что нет ключника дома, что море, взволнованно бурей,
Рыб защищает в своей глубине от сетей рыболовов?
Нет! Как живот заворчит, то ему и хлеб с солью приятны,
20 Ибо не в запахе яств, а в тебе само́м наслажденье!
По́том усталости — вот чем отыскивай вкусные блюда!
Лени обрюзглой что ни подай, ей все не по вкусу:
Устрицы ль, скар ли, иль заяц морской, издалека прибывший.
Если павлин пред тобою, как ни проси, ты не станешь
25 Курицу жирную есть — тот приятнее вкус твой щекочет.
Это все суетность! Все оттего, что за редкую птицу
Золотом платят, что хвост у нее разноцветный и пышный;
Точно как будто все дело в хвосте! Но ешь ли ты перья?
Стоит их только изжарить, куда красота их девалась!
30 Мясо ж павлина нисколько не лучше куринего мяса!
Ясно, что в этом одна лишь наружность твой вкус обольщает!
Пусть! но пойди-ка узнай ты по вкусу, где поймана эта
Щука с широкой разинутой пастью: в Тибре иль в море,
Между мостов ли ее, или в устье волны качали?
35 Хвалишь, безумный, ты мулла за то лишь одно, что он весом
Ровно в три фунта, а должен же будешь изрезать на части!
Если прельщает огромность, то как же огромная щука
Столько противна тебе? Оттего, что не редкость! Природа
Щуку большой сотворила, а мулл большой не бывает.
40 «Что за прекраснейший вид, как он целое блюдо покроет!» —
Так восклицает обжора, с глоткой достойною Гарпий.
Австр! лети — пережги их роскошные яства! А впрочем,
Если испорчен желудок, и ромб и кабан неприятны.
Горькая редька и кислый щавель тут нужнее. Конечно,
45 Предков оливки и яйца нами не изгнаны вовсе
С наших столов; городской недавно глашатай Галлоний
Был осуждаем за роскошь пиров его. «Как! неужели
Менее ромбов в то время питало глубокое море?» —
Нет! Но покуда в них вкус не открыл нам преторианец,
50 В море спокойно жил ромб, и был аист в гнезде безопасен.
Если б кто выдал эдикт, что нырок зажаренный вкусен,
Юноши Рима поверят: они на дурное послушны!
Впрочем, умеренный стол и стол скряги Офелл различает,
Ибо напрасно бежать от порока к пороку другому.
55 Ауфидиен, справедливо прозванный Псом, ежедневно
Ел лишь оливки, которым пять лет, да ягоды терна,
А вино он берег, покуда совсем не прокиснет.
В день же рождения или наутро дня свадьбы, одетый
60 В белом, как следует в праздник, он гостям на капусту
Масло такое из рога по капельке лил своеручно,
Что захватило дыханье, зато не скупился на уксус!
Как же прилично жить мудрецу? И с кего брать примеры?
Там угрожает мне волк, а тут попадешься собаке!
65 Чисто одетым быть значит — не быть в запачканном платье,
А не то чтоб наряженным быть щегольски. Кто средину
Хочет во всем сохранить, то не будь, как Альбуций, который,
Раздавая приказы рабам, их заранее мучил:
Но не будь и беспечен, как Невий, который помои
70 Вместо воды подавал. Недостаток великий и это!
Слушай же, сколько приносит нам пользы пища простая:
Первая польза — здоровье, затем что все сложные яства
Вредны для тела. Припомни, какую ты чувствовал легкость
После простего стола! Но вареное с жареным вместе,
75 Устриц с дроздами как скоро смешаешь в одно, то в желудке
Сладкое в желчь обратится и внутренний в нем беспорядок
Клейкую слизь породит. Посмотри, как бывают все бледны,
Встав из-за пира, где были в смешеньи различные яства.
Тело, вчерашним грехом отягченное, дух отягчает,
80 Пригнетая к земле часть дыханья божественной силы!
Но умеренный, скоро насытясь и сладко заснувши,
Свежим и бодрым встает ото сна к ежедневным занятьям.
Может и он иногда дозволить себе что́ получше,
Ежели праздничный день с годовым оборотом приходит,
85 Или в усталости, или тогда, наконец, как с годами
Тело слабеет и требует больших о нем попечений.
Ты же, который, будучи молод и крепок, заране
К неге себя приучал, чем себя ты понежишь, как хворость
Или тяжелая старость потребуют сил подкрепленья?
90 Предки хвалили мясо каба́на, хотя и не вовсе
Свеже; не то чтобы не было вовсе у них обонянья —
Нет! Но чем свежее есть самому, казалось, что лучше
Им початое иметь наготове для позднего гостя.
О, когда б я родился во время тех старых героев!
95 Если желаешь ты славы, которая слуху тщеславных
Сладостней песен, то верь мне, что рыбы и блюда большие
Только послужат к стыду твоему, к разоренью! Вдобавок
Дядю рассердишь, соседи тебя взненавидят. Ты будешь
Смерти желать, но не на что будет купить и веревки!
100 «Это, — ты скажешь, — идет не ко мне: я не Травзий! Имений
И доходов моих для троих царей бы достало!»
Ежели так, то зачем ты излишек не тратишь на пользу?
Если богат ты, зачем же есть в бедности честные люди?
Для чего же богов разрушаются древние храмы?
105 Для чего ты, негодный, хоть малую часть из сокровищ,
Накопленных тобой, не приносишь отечеству в жертву?
Или, ты думаешь, счастье тебе одному не изменит?
Время придет, что и ты для врагов посмешищем будешь.
Кто в переменах судьбы понадеяться может на твердость?
110 Тот, кто умел покорить и тела привычки и гордость,
Или кто, малым доволен, на будущность мало надеясь,
Мог, как мудрец, быть готовым к войне в продолжение мира.
Верьте мне: мальчиком бывши еще, знавал я Офелла!
Нынче бедняк, и тогда он, при целом именьи, не шире
115 Жил, чем теперь. На своем, для других отмежеванном поле
Он и доныне с детьми и со стадом живет, как наемщик.
«Нет, никогда, — говорил он, — по будням не ел я другего,
Кроме простых овощей и куска прокопченной свинины!
Если же изредка гость приходил иль в свободное время
120 Добрый сосед навещал особливо в ненастную пору,
Я не столичною рыбою их угощал, но домашним
Или цыпленком или козленком. Кисть винограда,
Крупные фиги, орехи — вот что мой стол украшало.
В мирной игре между нас — проигравший пил лишнюю рюмку,
125 Или, в честь доброй Цереры, чтоб выше взрастали колосья
Наших полей, мы заботы чела вином прогоняли.
Пусть же Фортуна враждует и новые бури воздвигнет!
Что́ ей похитить у нас? Скажите, мои домочадцы,
Меньше ль счастливо мы жили с тех пор, как у нас поселенец
130 Новый явился? Ни мне, ни ему, ни другому природа
Ведь не назначила вечно владеть! Он нас выгнал, его же,
Если не ябеда, то расточительность тоже прогонит,
Или наследник, его переживший, владенье присвоит.
Нынче землица Умбрена, прежде землица Офелла,
135 Но, по правде, ничья, а давалась в именье на время,
Прежде Офеллу, а после другим. Сохраним же всю бодрость!
Твердую душу поставим про́тив ударов Фортуны!»
«Гораций: Собрание сочинений», СПб., 1993, с. 253—256.
Сатира 2.
[4/6] Муравьев-Апостол И. М.
Послушайте, друзья! Я песню вам спою,
Но (наперед скажу) чужую, не свою —
Я перенял ее у нашего соседа,
Офела добрего, в час скромнего обеда,
5 Где он, мудрец простой, философ без систем,
Любил и одобрял умеренность во всем.
Но слушайте не там — за жирными столами,
Не за громадой яств, где все перед глазами
Беспутным мотовством и роскошью блестит,
10 Где притупле́нный вкус сластями лишь мерзит;
А прямо натощак примите наставленье —
Вот слово в слово вам Офеллово ученье!
«Где подкуплен судья — найдем ли правду там?
Коль погоняешься за зайцем по лесам,
15 Верхом во весь опор мчась на коне ретивом;
Или́, привыкнув жить, как грек, в быту ленивом,
Не любишь выносить воинственных трудов
Как бодрый римлянин — ты тешиться готов
Во всякий день мячом, сей легкою игрою,
20 Где ты не изнурен ни телом, ни душою,
Тогда-то, потрудясь, почувствуешь ты глад,
И всякому куску, по ну́жде, будешь рад;
Не скажешь: «Дай вина фалернскего, иль меду!»
С приятностию пить простую станешь воду;
25 Не спросишь поваров, не вспомнишь о прудах,
Где рыба жирная затворена в садках, —
Ты хлеба с солию кусок скорей отломишь
И тем докучливый желудок успокоишь».
«Как? — скажешь, — можно ль быть довольну сей крохо́й?»
30 «Мой друг! довольство все не в роскоши одной,
Но в нас самих живет — там с лучшею приправой
Наш стол, где от трудов льешь пот с лица кровавый.
А бледный сластолюб, раздутый весь как мех,
Ни в чем не чувствует ни сласти, ни утех,
35 Ни в свежих устрицах, ни в стерляди отличной,
Ни в лучших ка́плунах, ни в дичи заграничной».
«Да как же, — скажешь мне, — не соблазниться там,
Где подают на стол павлина?» Я и сам
Причудлив (признаю́сь) на вещи дорогие —
40 Там и на ум нейдут отличные жаркие!
И правда; что в столе вещь редкая — павлин, —
Он покупается лишь золотом один.
За то, что хвост его прекрасный, разноперый
Как живописна ткань пленяет наши взоры.
45 Что ж? Ежели павлин вошел в такую честь —
Ужели станешь ты его и в перьях есть?
И так же ль он красив, когда идет в жаркое?
А мясо у него не лучше чем другое;
Признайся ж, что тебе наружность лишь мила.
50 Когда бы подали нам щуку средь стола,
Узнал ли б ты ее по вкусу — где ловилась?
Иль в Тибре плавала, иль в море уродилась?
Иль Рим ее нам дал, иль чуждых стран брега?
Тщеславному одна наружность дорога!
55 Ты любишь чебака — коль в нем три фунта тянет;
Но не разрежь в куски — никто и есть не станет
Зачем бы также щук огромных не любить?
За то ль, что можно их не дорего купить?..
«Как весело глядеть, когда на блюде длинном
60 Несут огромну вещь, в величии картинном!» —
Кричит обжорливый, как гарпия, в столе.
О ветры знойные! Дохните по земле,
Чтобы́ все лакомства скорей пред ним смердели!
Что говорю? Они давно уж омерзели,
65 При всей их свежести, когда желудок сыт
И, от излишних яств расстроенный, болит.
По ну́жде ищет он в диете облегченья,
И любит кислые и горькие коренья.
И так умеренность и в наши времена
70 Не вовсе от среды лиц знатных изгнана;
И в наших пиршествах не все еще спесивы —
Едят и яйца, и вялые оливы.
Галлоний, претор наш, давно ль глупцом прослыл,
Что первый осетра́ в столе употребил?
75 Ужель, кричали все, в морях нет рыбы боле?
Спокойно палтус наш в реках гулял на воле,
Спокойно журавли свой род могли плодить,
Пока не выдумал Семпроний их ловить.
Теперь лишь кто скажи: «Нырки в жарком прекрасны!» —
80 Вся наша молодежь (так мы к худому страстны!) —
Вся бросится его примеру подражать.
Есть разница (Офел изволит рассуждать)
Между́ умеренным и низким в пище скрягой —
Какая людям честь, с слепой на все отвагой,
85 Из крайности одной в другую приходить?
Вот наш Авидиан (ему б собакой быть!)
Весь век свой кормится оливами гнилыми,
Лесной свидиною, кореньями простыми.
Какая низость! Он и в праздник годовой,
90 И в день рождения, в день брачный, дорогой,
Одетый женихом, в торжественном уборе,
Какой готовит стол? Посмотришь — смех и горе!
Велит подать гостям прокислего вина,
Поставить зелени, гороху иль пшена,
95 И маслом годовым (а масло уж воняет!)
Из фляги фунтовой по капле приправляет —
Лишь уксус старый льет прещедрою рукой!
«Так как же должен жить муж с умной головой?
С кего возьмет пример? Там — крайность, здесь — другая!»
100 Он с честью проживет средину сохраняя,
Не взбесится на слуг, когда дает приказ,
Как наш Альбук-старик; не сделает проказ,
Как Невий наш простак, подав без уваженья
Испорченной воды гостям для умовенья —
105 То было бы еще и крайность, и порок.
Прими же от меня полезный сей урок —
Как жизнь воздержная, без прихотей излишних,
Бывает матерью благ лучших и отличных!
И первый плод ее — здоровье, крепость сил.
110 Коль хочешь знать, с чего ты сделался так хил,
При множестве затей трапезы прихотливой,
То вспомни стол простой, свой прежний быт счастливый —
Как был тогда румян, здоров всегда и свеж!
Когда ж теперь сластей сброд всякий ешь,
115 Жаркие, соусы, то рыбу, то дичину —
То мудрено ль привить недугов злых причину?
Невольно лакомства желудок повредят,
Измучат желчию, мокротой отягчат.
Смотри, как бледными выходят все тенями
120 Из-за стола где был гостиный двор с сластями —
Какое ж зло душе!.. Сей луч небес благих,
Дыханье божества, — от брашен дорогих
Не отягчается ль при теле утучнённом
И в нем не гаснет ли как в блате вод зловонном?
125 Смотри же, как другой, при трезвости своей,
От сна спокойнего бодр телом и душей,
Встает и к должности спешит, живой, здоровый;
А к случаю запас имеет уж готовый —
Хоть праздник годовой придет — покой ли взять
130 Захочет, чтоб себе сил, бодрости придать, —
Иль немощь старости подкрадется с летами,
Когда ее нежней должны лелеять сами.
А ты, во цвете лет и с крепостию сил,
Когда излишеством себя уж изнурил,
135 Что сделаешь с собой, питомец неги вялый,
Когда почувствуешь в груди, в боках завалы,
Иль дряхлым стариком при костыле пойдешь?..
О, как у прадедов обычай был хорош!
Имея тот же вкус, бывало, как все блюдо
140 С любимым кушаньем (хоть отзывалось худо)
Хранили, чтоб его с гостями разделить,
А не самим скорей, в обжорстве, проглотить!
Златые дни! Почто тогда я не родился,
И с честными людьми трапезой не дружился?
145 Но должен же и честь свою ты сберегать,
Которую никто не может променять
На самый сладкий глас похвальной, громкой оды —
Представь, как страждет честь, а с нею и доходы,
Тогда, как палтусов огромных подают
150 В пиру твоим гостям на лоне длинных блюд;
Представь, как на тебя родня и все соседы,
В негодовании, клянут твои обеды,
Как после сам нося от совести укор,
И тщетно возводя молящий к смерти взор,
155 Ты до тего дойдешь, что, может быть, и праха
Не спрячешь без долгов... «Такего, — скажешь, — страха
И горькой участи пусть Фразий ждет себе —
А я, благодаря еще моей судьбе,
Доходы верные, богатые имею,
160 Хотя не царствами, не тьмой рабов владею!»
Прекрасно! Только что ж ты добрего творишь,
Когда обилием своим, как Крез, блестишь?
Богат с избытком ты: что ж бедным — но с душою
Достойной счастия — добра не льешь рекою?
165 Что ж храмы древние в развалинах стоят?
Неблагодарный, ты из золотых громад
Жалеешь подарить кой-что отчизне милой!
Иль думаешь, что ты один и за могилой
Останешься всегда таким же богачом?
170 О! Если на тебя судьба придет с бичом —
Как над тобой толпа врагов смеяться станет!
Посмотрим, кто смелей в лицо Фортуне взглянет —
Питомец ли сластей и прихотей своих,
Погрязший всей душой в утехах лишь плотски́х,
175 Иль тот, кто вел себя расчетливо, воздержно,
И помня черный день, не расточал небрежно
Телесных сил, всегда готовый в бой вступить?
Но чтоб сильней, друзья, вас в этом убедить —
С Офелом я знаком почти от колыбели;
180 Он не роскошней жил (мы сами это зрели)
И в прежнем счастии, как нынешней порой.
Бывало, на своей усадьбе небольшой,
Отрезанной ему за подвиги в награду,
Довольный уголком себе с детьми и стаду,
185 Имея от найма́ достаточный доход,
Говаривал в семье как скромно он живет:
«Я в будни никаких причуд в столе не знаю.
Будь зелень с ветчиной — и больше не желаю!
А если дорогой и редкий гость придет,
190 Иль с поля от дождя приятель завернет —
Я рад душой. И что ж?.. Простое угощенье!..
За рыбой не пошлю в столицу пресыщенья —
Козленка подадут, да блюдо из цыплят;
3а тем пойдет десерт — то свежий виноград,
195 То смоквы сочные — и стол у нас нарядный!
Потом запенится сок в чашах виноградный,
Цереры доброй в честь за счастие полей, —
И радостью горит чело моих гостей!
Чего бояться мне? Пусть гневною рукою
200 Отяготеет рок вторично надо мною —
Чего еще лишит?.. О дети! Как бедней
Еще мне с вами жить в долине скромной сей —
Как с первых дней стал жить вторым ее владельцем?
Кто не был на земле лишь временным пришельцем?
205 Не всякому ли свой назначен свыше срок?..
Пусть кто нас выгонит — его ждет тот же рок;
И он в свою чреду (смотри!) иль от разврата,
Иль от незнания всех происков Сената,
Наследник ли другой его переживет, —
210 Невольно с полосы родной своей сойдет.
Давно ль сия земля Умбреновой считалась?
Потом она в удел Офелу уж досталась;
А после, может быть, и все простятся с ней —
Мы лишь меняемся владением полей.
215 О, дети, мужества в сей жизни не теряйте,
И грудью твердою удары бед встречайте!»
Муравьев-Апостол И. М., «Пять сатир Горация: в стихах», М., 1843, с. 18—25.
Офел, или Похвала воздержности. Сатира из Горация. (Книга 2.)
155—156. И праха не спрячешь без долгов. В подлиннике стоит: и веревки, чтобы удавиться, нечем будет купить.
[5/6] Тредиаковский В. К.
Ведь ни тего, ни меня Земли владельцем природа,
Собственно и никего не поставила — сей вот нас выгнал;
Да и его или Плутовство, или Ябеда хитра
Выгонит, иль наконец проворнейший также наследник.
5 Ныне Умбренова <н>ива сия, Офеллова бывши,
Будет всегда особь ничья; но пользовать странет
То меня, то другего, кего...
Роллен Ш., «Римская история», СПб., 1763, т. 7, с. XXXI. Фрагмент; ст. 129—135.
[6/6] Фет А. А.
Сколько хорошего в том, дорогие, чтоб жить нам немногим;
(Это слова не мои; нет, этому учит Офелла
Селянин, не школьный мудрец, а грубой Минервы),
Этому не у столов, блестящих посудой, учитесь,
5 Как глаза поразит безумная роскошь, а дух наш,
Увлекаемый ложным, все лучшее прочь отвергает;
А натощак здесь со мной рассудите. «Это зачем же?»
Если сумею скажу вам. Правду подкупленный видит
Плохо судья. Когда нагонялся за зайцем, иль лошадь и
10 Необъезженная тебя истомила, иль Римский
Строй умает привычнего к Греческой жизни, иль мячик,
Увлеченьем отрадным скрывающий труд нам невкусный,
Или ты взялся за диск, — разрезывай диском ты воздух;
Как повыгонит труд причуды, то жажду тощий,
15 Брезгай-ка пищей простой; не пей без Гиметтскего меда
Тут Фалерна. Твой ключник ушел, а зимнее море
Рыб укрывает волной почерневшей: так хлеб тебе с солью
Лай желудка отлично уймет. Почему же и как же,
Знаешь ли ты? — Не в запахе вкусном таится отрада,
20 А в самом лишь тебе. Ищи ты приправы, потея;
Ожиревшего, бледнего от невоздержности мало
Радуют устрицы, лещ, иль выписные тетерки.
Но едва ли добьюсь я, чтобы завидя павлина
Лучше курицей ты захотел себе нёбо промазать
25 Видом вещей увлечен, потому что редкая эта
Птица на золото ценная, хвост расписной распускает:
Точно от этего прибыль какая. Не ешь же ты перьев
Тех, которые хвалишь? Хранить ли красу он вареный?
Коль сходны они мясом, стало быть, только неравным.
30 Видом обманутый, ты тего захотел! — Ну, прекрасно.
Как же ты можешь узнать, эта щука, что видишь зевает,
Поймана в Тибре, иль море и плавала между мостами,
Или у устья реки? Безумец, ты трехфунтовую
Камбалу хвалишь, а все ж на куски ты разнять ее должен.
35 Вижу, тебе нужен рост: зачем же ты так презираешь
Щук огромных? Затем, что им природой назначен
Рост великий, а те по природе лишь скуднего весу.
В редкость голодный желудок простою брезгает пищей.
«Я бы желал ее видеть огромной на блюде огромном».
40 Глотка кричит, достойная Гарпий прожорливых. Ты же,
Австер, не плох будь, свари им припасы. Хоть свежие даже
Пахнут кабан или камбала, если обильем желудок
Обременен до болезни, и.полный скорей бы редису
Иль девясилу потребовал едкего. Вся не исчезла
45 Бедность еще с трапезы владык; ибо место находят
Там и дешевые яйца при черных оливах. Не очень
Было давно, что герольда Галлония стол обесчещен
Был осетром. Что ж? Меньше в морях что ль камбал водилось?
Камбала мирно жила и аист на гнезд безопасно
50 До поры, как первый пример дал вам претор. И если б
Кто нас уверил, что вкусны нырки, как жаркое, то верно
Римская вся молодежь, на худое послушна, сдалась бы.
Грязная пища от скромной различна, по мненью Офеллы;
Ибо напрасно ты будешь стараться бежать от порока,
55 Если к другому с пути поворотишь. Авидиен же,
По справедливости кличку собаки себе заслуживши,
Пятилетние ест оливы да дикие вишни,
И не решится вина отливать, пока не прокисло;
Масла, которего запах несносен, даже на свадьбе
60 Или родинах, другой ли торжественный день отбывая
В белой одежде, из двухфунтовего он рога к салату
Сам по капельке льет, тороват на старый лишь уксус.
Так какой же трапезы придержется мудрый? Кому же
Станет из двух подражать? Говорится: «там волк, тут собака».
65 Пусть чистоту наблюдает, кто грязью обидеть не хочет,
И не вдается в различные крайности. Ни как Альбутий
Старый, он, отдавая слугам приказанья, не будет
С ними жесток; и не станет, как Нэвий-простак, приглашенным
Сальную воду давать; и это порок не последний.
70 Слушай теперь, что приносить с собою умеренность в пище:
Будешь во первых здоров: на сколько различный блюда
Вред человеку приносят, ты можешь судить, вспоминая
Пищу простую, которой ты прежде питался; но как ты
Станешь жаркое с печеным мешать, ракушки с дроздами,
75 Все это вкусное в желчь обратится, смущая желудок
Липкою слизью. Ты видишь, как бледны все, ужин покинув
Разнообразный? Затем, что вчерашним излишеством тело
Обремененное давит и душу за раз, преклоняя
Долу частицу тего, что божественным веет дыханьем.
80 А другой, закусив лишь наскоро, тотчас вверяет
Сну свои члены и бодрый встает на обычное дело.
Этот может, однако, сойти и на лучшее, если
Праздничный день приведет ему год в своем обороте
Иль подкрепить утомленное тело он вздумает, или
85 Годы придут и беспомощной старости будет потребна
Лучшая пища. Что ж ты прибавишь к той неге, какую
Ты предвосхитил, как юноша в полном соку, если тяжкий
Вдруг приключится недуг, иль поздняя старость наступит?
Древние вепря хвалили несвежего, не потому что
90 Не было носу у них; но кажется мне, в том расчете,
Что запоздавшему гостю есть то, что с изъяном, приличней,
Чем обжора хозяину целего. О, почему же
Я средь героев таких на древней земле не родился!
Ежели ценишь ты славу, которая уху людскому.
95 Сладостней песен: то камбалы-чуда на блюдах огромных
Стыд приносят огромный рядом с убытком; прибавь ты
Дяди гнев и соседей, твое недовольство собою
И желанье напрасное смерти, когда у бедняги
Асса на петлю то нет. «Поделом, говорит, так ругают
100 Травзия, а у меня доходы огромны, богатства
Моего бы на трех царей досталось». Так, значит,
Лучшего нет ничего, куда б ты пристроил избыток?
Отчего же, коль так ты богат, в нужде неповинный?
Что же рушатся древние храмы богов? Что ж, бесстыдник,
105 Родине милой не выдашь чего из огромной-то кучи?
Или дела все пойдут одному тебе вечно в угоду?
О, какой же за тем врагам будет смех! Кто ж вернее
На себя обопрется в сомнительных случаях? Тот ли,
Кто прилепился ко многому духом и телом кичливым,
110 Или кто малым доволен, со страхом на будущность смотрит
И в дни мира готовит, мудрец, что войне подобает?
Чтобы ты лучше поверил, так мальчиком будучи малым
Знал Офеллу я этего, как и в довольстве не шире
Жил он, чем при утрате. В отмеренном поле взглянул бы
115 На селянина ты этего, как у стада он детям
Сказывает: «Нет, в рабочий-то день не едал я бывало
Ничего, окромя овощей да ветчинки копченой.
Но бывало, когда, хоть изредка, гость навестит нас,
Иль при бездействии, в дождь, сосед, собутыльник приятный,
120 То услаждались мы не рыбой, прибывшей из Рима,
А козленком да курицей; тут угощеньем вторичным
Были гроздья с подвесу, орехи и Фига двойная:
Тут начиналась игра, чтоб выпил, кто сделал ошибку;
Шли возлиянья Церере, чтоб рост она стеблям давала,
125 И сгоняла она морщины с чела и раздумье.
Пусть же Фортуна, свирепствуя, новое вносит смятенье,
Что же урезать ей этом? Чем же сам я скуднее,
И вы, детки, худые, с тех пор как тут новый владелец?
Ибо природа владыкой земли ни его не становит,
130 Ни меня, иль инего кего: нас выгнал вот этот,
А его неспособность, иль хитрых незнанье законов,
А под конец прогонит наверно живучий наследник.
Ныне поле зовется Умбреновым, только недавно
Звалось Офелловым, но не будет ничьим, а поступит
135 В пользу то мне, то другому. Поэтому крепко живите
И отважные груди несите на встречу невзгодам!
Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.
Сат. II. Время сочинения этой сатиры Кирхнер относит к 717, а другие к 720 г. о. о. Р. Когда, после затихнувших политических бурь, римская жизнь обратилась к роскоши, выразившейся преимущественно в изысканном столе, Гораций написал эту сатиру. Избегая неприятной роли нравоучителя за изысканным столом Мецената, он тут влагает поучение в уста старего хлебопашца Офеллы, бывшего некогда владельцем той земли, которая в силу конскрипции отошла от него в цезарскому ветерану, и которую он теперь возделывает в качестве арендатора.
3. Минерва здесь представительница не учения, а ткацкего дела, как бы домашнего тканья (грубего здравего смысла).
13. Этот по течению речи неожиданный императив разрезывай, смущающий грамматиков, приводит нас в восторг. Заговорив о диске, поэт не мог удержаться от изображения его полета.
15. Гора Гиметт, смот, II кн. од. 65 15.
31. Рыбу lupus, labrax, мы решились, по Кронебергу, перевести: щука. Римские гастрономы различали по вкусу три ее сорта: самый вкусный, ловившийся между тибрскими мостами; у устья Тибра и — наихудший — в море.
40—41. Глотка обжоры, в наказание которому поэт просит горячий южный ветер испортить съестные припасы.
43. И у богачей не одно исключительно дорогое подают на стол.
47. Во II кн. Цицерона de finibus bon. et mal. находится отрывок Луцилия, в котором сатирик упрекает Галлония в роскоши, по поводу поданнего осетра. Во время Горация осетр уже не считался роскошью.
50. По схолиям, претор Семпроний Руф научал есть молодых аистов, за что при новом избрании провалился.
55. Авидиeн, не производное от avidus, а собственное имя, хотя и неизвестнего нам скупца.
64. Наше: «Из огня да в полымя».
66. См. II кн. сат. 1, 48.
68. Неизвестный простак, у которего распущенная прислуга подает за столом к умыванию воду, в которой уже мыли сальные руки.
90. Древний хозяин считал, что лучше до крайней возможности хранить запас мяса для гостя, чем самому все поесть в короткое время.
100. Травзий, неизвестный мот. Богач одобряет укоризны, обращенные на Травзия, живущего не по средствам, тогда как к нему самому они относиться не могут.
122. И теперь лучший способ сохранения гроздей — подвешивать их в прохладном месте.
На сайте используется греческий шрифт.
МАТЕРИАЛЫ • АВТОРЫ • HORATIUS.NET
© Север Г. М., 2008—2016