КВИНТ ГОРАЦИЙ ФЛАКК • ПЕРЕВОДЫ И МАТЕРИАЛЫ
CARM. I • CARM. II • CARM. III • CARM. IV • CARM. SAEC. • EP. • SERM. I • SERM. II • EPIST. I • EPIST. II • A. P.
carmina ii xix
текст переводы commentarii varialectio prosodia
Вердеревский В. Востоков А. Х. Гаспаров М. Л. Голосовкер Я. Э. Державин Г. Р. Кейер Д. В. Кокотов А. Ю. Корандей Ф. С. Порфиров П. Ф. Пупышев А. М. Тучков С. А. Фет А. А. Церетели Г. Ф. Чеславский И. Б. Шатерников Н. И. Шмараков Р. Л.
[1/17] Вердеревский В.
Грядущие внимайте поколенья!
Мне памятна пустынная страна,
Где Вакх, веселый бог вина,
Являлся богом песнопенья.
5 На звук призывный тайных слов
К нему из дебрей и лесов
Сатиры, нимфы притекали
И песням с жадностью внимали.
Тогда, о вечноюный бог,
10 Перед тобой, коленопреклоненный,
Я изливал души моей восторг —
На радость смертным насажденный
Хочу воспеть твой виноград,
И хмель, и тирс твоих Тиад,
15 И дивный край — твое созданье,
Где по лугам волшебная река
Катит струи обильные млека;
И дар пчелы — сото́в благоуханье,
И Ариаднина венка —
20 Среди небес полночное сиянье!
Я воспою твой правый гнев,
Неукротимый, неизбежный —
Когда один, как страшный лев,
Ты сокрушил гигантов род мятежный
25 И Реха гордую мечту.
Я воспою конец Орфея,
Рукою матери сраженнего Пентея
И прозорливего Ликурга слепоту.
Под звук тимпана оживленный
30 Ты любишь пляски юных жриц,
И красоту их смуглых лиц,
И хоровод их исступленный.
Ты любишь песни и вино,
И кроткий мир, и бой кровавый —
35 Ты упиваешься равно
И соком лоз, и бранной славой!
1828 г. «Невский альманах на 1830 год», СПб., 1829, с. 200—201.
К Вакху. (Ода 19.)
[2/17] Востоков А. Х.
Я видел Вакха! (веруй потомство мне!)
В далеких скалах нимф он стихам учил;
Они твердят, а козлоноги
Сатиры ухом внимают острым.
5 Эвое! смутным дух мой веселием
Объят. Волнуюсь; Вакхом исполнена,
Моя трепещет грудь... пощады,
Либер! пощады, вращатель тирса!
Охотно стану петь о ликующей
10 Фиаде; петь, как млечные, винные
Ручьи в брегах богатых льются,
Каплют меды из дуплов древесных.
Твоей супруги в звезды поставленный
Венец, Пенфеев дом опровергнутый,
15 Фракийскего Ликурга дерзость,
Смертью наказанну, петь я стану.
Ты держишь реки, море в послушности;
Тобой внушенна, в дебрях Вистонии
Свои власы дерзает Нимфа
20 Связывать туго змеей, как лентой.
Когда Гиганты горды воздвигнулись,
Тогда, защитник царства родительска,
Вонзил ты львины когти в Рета,
Лютым его отразил ударом.
25 Хотя дотоле всякому мнилося,
Что ты рожден лишь к играм и пиршествам,
Но ты явился сколько к мирным,
Столько и к бранным делам способен,
В Тенар ли сходишь, рогом украсившись
30 Златым — внезапно Цербер смиряется;
Ползет к тебе, хвостом ластяся,
Ногу тремя языками лижет.
«Свиток Муз», СПб., 1802, кн. 2, с. 86—88.
8. Либер — значит вольный, так римляне прозывали Вакха.
18. Вистония, Фракия.
[3/17] Востоков А. Х.
В стремнинах дальних (веру дадите мне!)
Я видел Вакха, песноучителя,
Дриад и Нимф, и козлоногих
Сатиров, внемлющих ухом острым.
5 Эвое! смутным дух мой веселием
Объят. Волнуюсь; Вакхом исполнена,
Моя трепещет грудь... пощады,
Либер! пощады, грозящий тирсом!
Теперь я в силах петь о ликующей
10 Фиаде; петь, как млечные, винные
Ручьи в брегах струятся тучных,
Каплют меды из древесных дупел.
Венец супруги, в звезды поставленный,
Чертог Пенфеев в тяжких развалинах,
15 Фракийскому за злость Ликургу
Смертную кару воспеть я в силах.
Ты держишь реки, море в послушности;
Тобой внушенна, в дебрях Вистонии
Свои власы дерзает Нимфа
20 Связывать туго змеей, как лентой.
Когда Гиганты горды воздвигнулись,
Тогда, защитник отчего царствия,
Вонзил ты львины когти в Рета,
Лютым его отразил ударом.
25 Хотя дотоле всякому мнилося,
Что ты рожден лишь к играм и пиршествам,
Но ты явился сколько к мирным,
Столько и к бранным делам способен,
Златым украсясь рогом, нисходишь ли
30 Во ад — внезапно Кербер смиряется;
Ползет к тебе, хвостом ластяся,
Ногу тремя языками лижет.
Впервые: Востоков А. Х., «Опыты лирические и другие мелкие сочинения в стихах», СПб., 1805, ч. 1, с. 84—85.
[4/17] Гаспаров М. Л.
Я видел: Вакх в пустыне утесистой
Учил — о, диво! — мудрости песенной,
Внимаем сонмом нимф и чутким
Племенем сатиров козлоногих.
5 Священным сердце полное трепетом,
Едва дыханье Вакха почуяло,
Ликует! Смилуйся, о Либер,
Смилуйся, тяжким разящий тирсом!
Дано мне петь вакханок неистовство,
10 Вино и млеко реки струящие
В широких берегах, и меда
Капли, сочащиеся из дупел.
Дано к созвездьям славу причтенную
Жены блаженной петь, и Пенфеевых
15 Чертогов рушимые кровли,
И эдонийскего казнь Ликурга.
Ты кажешь путь потокам и морю грань;
Обрызган лозным хмелем, в ущельях гор
Узлом нежалящим змеиным
20 Ты Бистонид обвиваешь кудри.
Когда по кручам к отчим царениям
Рвалось Гигантов грешное полчище,
Ты ниспроверг в обличье львином
Рета когтями и грозной пастью.
25 Для хороводных игр и веселия,
А не для буйной мнившийся созданным
Войны, таков же в гуще боя
Был ты, каков и в забавах мирных.
Тебя узрев и рог золотой узнав,
30 Безвредный Цербер трепетно взмахивал
Хвостом и по твоем возврате
Ноги лизал треязычной пастью.
«Гораций: Оды, Эподы, Сатиры, Послания», М., 1970, с. 121—122.
Ода 19. К Вакху. Размер: Алкеева строфа.
8. Тирс — жезл Вакха: палка с шишкой на конце.
14. Блаженная жена — Ариадна, супруга Вакха, чей венец стал созвездием.
20. Бистониды — фракийские вакханки.
24. Рет — имя однего из Гигантов (ср. Оду III, 4,55).
30. Безвредный Цербер... — Мимо Цербера Вакх проходил, чтобы найти в Аиде свою мать Семелу.
[5/17] Голосовкер Я. Э.
Я Вакха видел, — верьте мне, правнуки,
Учил он песням в дальней расселине,
И нимфы-ученицы, вторя,
Всё озирались на уши фавнов.
5 Эво! трепещет и потрясен мой ум.
Я полон Вакха и ликования.
Зову, дрожу, эво! пьянею.
О, пощади, не грози мне тирсом.
В стихи виденья просятся: дикие
10 Бегут вакханки, бьет искрометный ключ
Струей вина, близ рек молочных
Мед из дуплистых дерев сочится.
В дыму видений к звездам возносится
Стан Ариадны. Вижу, как рушится
15 Чертог безумнего Пентея,
Вижу Ликурга-фракийца гибель.
Ты оплетаешь реки притоками,
Ты укрощаешь море индийское,
Ты волосы менад, хмелея,
20 Вдруг перетянешь узлом змеиным.
Ты опрокинул Рета, грозящего
Свирепой пастью, лапами львиными,
Когда гиганты штурмовали
Трон Олимпийца ордой безбожной
25 Хотя ты склонен к пляске и пению,
К игре и шуткам и не для битв рожден,
Не мастер наносить удары, —
Равен ты мощью в войне и в мире.
Тебя увидя, золоторогего,
30 У врат Аида, Цербер, виляющий
Хвостом, всей пастью треязычной
Лижет покорно твои колени.
Впервые: «Гораций: Избранные оды», М., 1948, с. 13—14.
[6/17] Державин Г. Р.
Вакха вдали, верь мне потомство, я видел:
Меж диких он скал сидящий, петь учил песни
Нимф, ставших вокруг, внимавших его, и вверх
Завостренных ушми козлоногих Сатиров.
5 Эвоа! Дрожит еще сердце от страха;
Ужасом бога исполненно, скачет оно
С радости дикой. Эван! Щади, о щади!
От грознего тирса я трясусь, цепенея!
Позволь, да пою я о дерзких Тиадах,
10 О быстро текущем вине, млечных потоках,
И медь как из утлых древесных, дуплястых
Пней каплет на землю, извиваясь струями.
Так, позволь мне воспеть и о светлом венце
Блестящем меж звезд, твоей блаженной супруги,
15 О страшном паденье жилища Пентея
И о фракийска икурга пагубе лютой.
Ты волны далеких кротишь океанов,
И шумный вкруг холмов обтекая пустынных,
Жен бистонийских переплетше безвредно,
20 Связуешь власы змей ядовитых узлами.
Ты, буйна Гигантов вдруг крамола когда,
Вверх на верх по горам взгроможденным взмостяся,
К отчему царству взнеслась, с зевом ужасным
И с львиными Рета когтями, вспять ниспроверг.
25 От всех хотя ты, как искусный плясавец,
В шутках и играх любви способным был признан;
В бранях не меньше потом пример дал собой
И велик ты равно, как в боях, так и в мире.
Цербер в рогах золотых зрел тебя тихо,
30 И, ничуть не взревев, лишь хвостом обвивая,
С кротостью ластясь, трех языками зевов,
Вкруг смиренно лизал стопы твои и бедры.
Впервые: «Чтение в Беседе любителей русскего слова», СПб., 1811, кн. 2, с. 115—117.
К Бахусу. Ода Горация (кн. II, 19).
8. От грознего тирса я трясусь, цепенея. Пораженный явлением бога, поэт боится ударов его тирса, жезла, обвитего плющом и виноградными листьями. Тиады ― вакханки (Thyades, от θυΐειν ― бесноваться).
14. Твоей блаженной супруги. Ариадны, дочери Миноса, которую Вакх взял в супружество, когда она была оставлена Тезеем на острове Наксос. По Овидию, Вакх, для прославления Ариадны, снял с головы ее венец о семи алмазах и поместил его на небе, где камни превратились в искры (созвездие Венец Ариаднин).
19. Жен бистонийских. Бистонийскими, или фракийскими женами Гораций называет вакханок, которые вплетали ехидн в свои волосы.
[7/17] Кейер Д. В.
Потомство, знай: на лоне диких гор
Я видел Вакха — струн его движенье
Следили нимфы, и сатиров козий хор
Застыл в послушном напряженье.
5 Эван, эвой! Сливается в груди,
Тобою полной, страх еще недавный
С восторгом пламенным. О Либер, пощади!
Не заноси свой тирс державный!
Менадам резвым я воздам хвалу;
10 Мне петь дано, как бьет вино ключами,
Как мед стекает по дуплистому стволу
И молоко бежит ручьями,
Как звездами зажегся в небесах
Венец с чела избранницы счастливой,
15 Как смерть нашел Ликург и как повергся в прах
Чертог Пенфея горделивый.
Ты Эритрейских правишь ток зыбей
И бурных рек; в скалах уединенных,
Напитан хмелем, ты смиряешь грозных змей,
20 Вакханкам в кудри заплетенных.
Когда гигантов нечестивый строй,
Шагая выспрь, алкал отцовской власти,
Ты облик льва приял и Рет, сойдясь с тобой,
Бежал когтей твоих и пасти.
25
Твой жребий — смех и пляски, каждый мнил,
Веселья, а не битвы пыл могущей;
Но ты одно с другим в себе соединил,
Посредник мира в бранной гуще.
30 К тебе при встрече нежно хвост прижал
Аида страж, златым плененный рогом,
И стоп лобзаньем триязыким провожал
У преисподнего порога.
«Древний мир и мы: Классическое наследие в Европе и России», СПб., 2014, с. 398—399.
[8/17] Кокотов А. Ю.
Вакха поющего средь камышей
Видел я — верь мне, грядущий потомок;
Чутко внимали ему из потемок
Мнего наставленных острых ушей —
5 Песням учились прилежно сатиры.
Полон я Вакхом, Эван — Эвое!
Тирсом грозишь ты моей голове —
Не уроню я сладостной лиры.
Можно мне петь о пчелиных роях,
10 Можно мне петь о Менадах жестоких,
Мёде, что каплет из дупел глубоких,
Винных фонтанах, молочных ручьях,
И о безумье Ликургова боя,
Про Ариадны звездный венец,
15 Молнию, бьющую прямо в дворец
Дурня Пентея, что спорил с тобою.
Косы вакханок ты вяжешь в узлы,
Змей безобидных ты к ним приплетаешь;
Пьяный, веселый, легко ты смиряешь
20 Реки индийские — бурны и злы.
В битве ужасной гигантов с богами
В миг как в небесный ворвалися дом
Орды враждебные, яростным львом
В глотку ты Рету вцепился зубами.
25 Кажется многим, но это не так —
То, что ты создан для танцев и шуток;
В битвах жестоких ты истинно жуток,
Хоть ты и в играх первейший мастак.
Кербер увидел тебя, и безгневно
30 Только похлопал ужасным хвостом,
К рогу златому припал, и потом
Тихо лизнул триязычно-тризевно.
2017 г.
[9/17] Корандей Ф. С.
Хотите — верьте, в дальних расcелинах
мне Вакх, учивший песням, привиделся
средь нимф и фавнов козлоногих,
ушки во слух обративших остры.
5 Эвоэ! Грудь вздымается в ужасе,
смущенный ум восторгом туманится,
шумя, — эвоэ! Жезл опасный,
Либер, пощады, молю, пощады!
С тех пор пою, допущенный к таинствам,
10 твоих Тиад неистовство, бьющее
ключом вино, смешенье млечных
струек с ползущим по древу медом,
жены блаженной к звездам вознесшийся
венец златой, на части разъятое
15 Пенфея тело под упавшей
кровлей, фракийскего труп Ликурга.
С тобой и реки вспять, и моря бегут,
с тобой, хмельным, на кручи отвесные
взойдя, безвредно бистониды
20 змей заплетают в тугие косы.
С тобой, когда гигантов безбожная
ползла орда к престолу отцовскому,
сражаясь Рет с уступа прянул,
львиных когтей устрашась и зева.
25 Гласит молва, что к пляскам да игрищам
способней ты, а в спорах воинственных
не столь горазд, но в самой сути
был ты всегда и войны, и мира.
С тобой у врат встретившись, хвостиком
30 вилял незлобный Цербер сияющим
златым рогам, а на прощанье
пастью тройной облизал все ноги.
2020 г.
[10/17] Порфиров П. Ф.
В горах отдаленных я Вакха увидел:
Учил он (о, верьте, потомки) — учились
Там нимфы среди козлоногих сатиров —
Сатиры, свой слух напрягая, столпились.
5 Эвое! — дрожит еще мысль от смятенья,
Грудь, радуясь Вакху, с неслыханной силой
Трепещет... Эвое! помилуй, о, Либер!
О, тирсом тяжелым грозящий, помилуй!
Отныне пою исступленных вакханок,
10 Пою возлиянья и речек струистых
Молочные волны, и мед, что обильно
Сочится в лесу из деревьев дуплистых.
Блаженной супруги твоей я прославлю
Венец, сопричтенный к обители звездной;
15 Спою про разгром твой жилища Пентэя,
Ликурга-фракийца час гибели грозной.
Ты — рек властелин и Индийскего моря;
В далеких горах, упоенный, блуждая,
Ты змеями кудри фракийских вакханок
20 Без страха в узлы заплетаешь, играя.
Когда нечестивцы-гиганты взбирались
К обители отчей тропинкой скалистой,
Ты, в льва обратившийся, Рэта низринул
Зубастою пастью и лапой когтистой;
25 Хоть все говорили, что в плясках да шутках,
Да в играх ты ловок, а к схватке военной
Совсем неспособен, но нет, ты и в войнах,
Как в мире, — все тот же, всегда неизменный.
Тебя с золотым твоим рогом увидев,
30 Сам Цербер с любовью прилег необычной;
Когда ж уходил ты, стопы и колени
Лизал тебе пастью своей трехъязычной.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Вакху.
8. Порфирион: «все это место удивительно по энергии стиха и хорошо прочувствовано, ибо кто при виде бога не смущается, хотя и радуется».
14. Венец Ариадны, подаренный ей Вакхом, был обращен в созвездие, сама же она обитает среди небожителей (beata).
16. Цари Пентэй и Ликург умерли насильственною смертью за презрение к Вакху (См. Проперций III, XVII).
17. Вакх перешел реки Гидасп и Оронт как по-суху.
27. Самим небожителям до сих пор не были известны военные доблести Вакха.
29. Это рог изобилия. По преданно, Вакх нисходил в преисподнюю, чтобы освободить свою мать — Семелу.
[11/17] Пупышев А. М.
Верьте, потомки, явился мне Вакх —
В дальней пещере, в высоких горах!
Фавнов ушастых, внимательных нимф
Петь обучал он торжественный гимн.
5 Страхом объятый, трепещет мой ум!
Освободишь ли от тягостных дум?
Смилуйся, тирсом тяжелым не бей!
Выпьем вина — станет мне веселей!
Быстро пьянею и Вакха зову!
10 Весь в лихорадке. Во сне ль, наяву
Вижу виденье — вакханки бегут,
Реки вина близ молочных текут,
Меды с деревьев стекают для всех,
Стан Ариадны возносится вверх!
15 Девять алмазов сверкают на нем.
А у Пентея разрушился дом...
Строг был Ликург, повелевший «Не пить!
И виноградники в щепы рубить!»
В гневе ударами медной кирки
20 Он отрубил себе обе ноги.
Девы-вакханки в бистийской дали
Змеями волосы вяжут свои.
Морем индийским, притоками рек
Вакх управляет сейчас и вовек.
25 Небо толпа штумовать принялась,
Свергнуть желая Юпитера власть.
Вакх, Геркулес, Аполлон и Вулкан
Встали на страже. Один великан
Думая все разнести в пух и прах
30 Поднял кулак, но находчивый Вакх
Львом обратился, и Рет — враг отца
Пал от когтей и зубов молодца!
Да, были истории: битвы, слова...
Рушились храмы, дворцы и дома.
35 Вакх веселился, гулял, пировал!
Бился, коль надо, потом танцевал.
Жил, как хотел — без щита и меча,
Фору давал он любым силачам!
Каждый хмелеет — и смертный, и бог!
40 Смирным ягненком сам Цербер у ног!
2010 г.
Вакханалия.
[12/17] Тучков С. А.
Я зрел,
Поверьте, будущие роды,
Я зрел
Вершины гор, шумящи воды,
5 Утесы, скрыты в облаках;
Я зрел на страшных сих верхах
Сидяща Бахуса в веселье,
В душевном восхищенье.
Я зрел —
10 Он песни пел;
Теснились нимфы и внимали,
Сатиры уши преклоняли;
О бог! Еще в душе моей
Я страх и радость ощущаю!
15 Играет сердце, из очей
В восторге слезы проливаю!
О бог, хранящий виноград!
О бог, источник тьмы отрад!
О бог, прости меня, да не смятусь напрасно!
20 О бог, которего копье
Столь остро и ужасно, —
Ты дерзновение мне отпусти мое!
Дано мне право, власть имею
Тиадов пьянство я воспеть,
25 И лирою моею
В веселии греметь!
Я воспою вина потоки,
Древа развесисты, высоки,
Где медоточная река
30 Течет, и нежный струй млека́!
Я воспою средь звезд блестящий
Супруги твоея венец,
Пентею бедствия грозящи,
Фивийскего царя прежалостный конец;
35 Страны индийские веселы,
Морей, восточных стран пределы
Своей рукой ты покорил!
Тобой вакханки змей вплетают
Меж кос, и змеи не являют
40 Для них ужасна яда сил!
Когда земля вдруг потряслася,
Воздвиглись горы на горах,
Толпа чудовищ вверх неслася
И зрелась в горних облаках!
45 Когда гиганты колебали
Сатурновых твердыню стен,
Стремглав от молнии упали
Ротей и лютый Полифем!
Ротей, низринутый на горы,
50 Ужасна льва горящи взоры
И силу страшную познал!
Но вид сей на себя приял
Ты сам, о бог непобедимый,
От смертных и бессмертных чтимый!
55 Тебе забавы лишь одне
Доселе с пляской присвояли,
Но после все узнали,
Что превосходишь всех ты в мире и войне.
Цербе́р, узрев тебя с твоим блестящим рогом,
60 Не смел тебе препон являть,
Но преклонясь, в почтенье многом,
Простер троякий зев стопы твои лобзать!
Тучков С. А., «Сочинения и переводы», М., 1816, ч. 1, с. 145—148.
Ода XVI. Дифирамб к Бахусу.
4. Тиадами назывались бакхантки оттего, что они во время праздников Бахуса бегали по улицам как безумные и делали всякие неблагопристойности.
33. Пентей, сын Ехиона и Агавии; наследовал предку своему в Фивах. Он, желая уничтожить неблагопристойность Бахусовых празднеств, или оргиев, был растерзан бакхантками, в числе которых находилась и мать его.
[13/17] Фет А. А.
Вакха в горах я учащим подслушал,
Верьте, потомки позднейшие даже!
Нимфы внимательны были, а уши
Всех козлоногих сатиров на страже.
5 Эвой! Вновь ужас объемлет всей силой!
Полное Вакхом разгульным и страстным
Сердце трепещет! Эвоэ! Помилуй!
Тирсом, Либер, о минуй ты ужасным!
Должен Тиад я воспеть. Благодарный
10 Токи вина и в волнах серебристых
Млечные реки, и славить янтарный
Льющийся мед из деревьев дуплистых.
Должен я петь пред твоей Ариадной
Звездную славу ее, и Пенфея
15 Дом, разгромленный рукой беспощадной;
Также и гибель Ликурга-злодея.
Рек и морей властелин варварийских:
Ты, упоенный в горах отдаленных,
Пышные кудри у жен бистонийских
20 Вяжешь узлами ехидн укрощенных.
Ты, как злой сонм исполинов нахлынул,
В отчее царство врывался с гневом,
Грознего Рета назад опрокинул
Львиною лапой и гибельным зевом.
25 Пусть ты в войне неискусным считался,
Бог хороводов, веселья и пира
Главный вожатый — но вечно являлся
Тем же ты богом средь битвы и мира.
Видел твои золоченые роги
30 Страшный Цербер, и хвостом, по пристрастью,
Чуть шевеля, уходящему ноги
Кротко лизал триязычною пастью.
Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.
Од. XIX. Совершенно греческий образ Вакха отличный от римскего Либера и указывающий на подражание, заставляет отнести эту оду к раннему периоду поэтической деятельности Горация: некоторые считают ее написанной в 725 году.
5. Эвой, эвое (evoi) — восклицание вакханок. Видеть, как видел Гораций, Вакха со всеми принадлежностями божества, считалось худым знаком. Подобное явление внушает ужас, и поэт боится, чтобы Вакх не поразил его тирсом — жезлом, увитым и плющом и виноградными листьями.
9. Лада — Вакханка. Гораций чувствует потребность воспеть златой век царства Вакха, когда реки текли вином и молоком.
13. Ариадна, дочь критскего царя Миноса и Пасифаи, брошенная Тезеем на о. Наксосе, посвященном Вакху, привлекла бога своими стонами. Вакх, взяв ее в супруги, в доказательство своей божественности, бросил ее повязку о девяти алмазах на небесный свод, где она блещет под именем повязки Ариадны.
14. Пентей, царь фивский, взял Вакха в плен; но царский дворец, в котором он держал бога, разрушен был землетрясением.
16. Царь эдонский, Ликург, видя, что подданные его чрез меру предались виноделию, запретил употребление вина и приказал истребить виноградники. Вакх привел его в бешенство, так что он, воображая, что рубит лозы, обрубил сам себе ноги.
17. Владыка тех чужеземных рек и морей, через которые ему лежал путь из Индии.
19. Фракия от Бистонскего озера называлась Бистонией и славилась оргиями. Злись, под бистонийскими женами Гораций разумеет вакханок. Ехидны — самая злая порода змей, употреблялись вакханками вместо венков.
23. Аполлодор рассказывает, как Аполлон, Геркулес, Вулкан и Вакх защищали небо от гигантов. Вакх в виде льва поразил Рета. Боги часто и для поражения врагов принимали вид зверей.
25. Хотя иные и стараются разъяснить значение этой строфы насмешками богов над воинственными наклонностями Вакха, бога хороводов, но трудно не заметить противоречия трех последних стихов первому и, так сказать, неуместности ее в целой оде. По большей части ее считают вставной или неудачной.
29. Цербер пропускал всех в ад, но никего не выпускал. У Вакха не было природных рогов, как у Сатиров и Фавнов, но диадема его была украшена рогами — признаком силы.
[14/17] Церетели Г. Ф.
В горах пустынных Вакха увидел я.
Он песням — верь мне, племя грядущее! —
Учил и Нимф и козлоногих,
Настороживших свой слух Сатиров.
5 Эвое! Весь от страха недавнего
Дрожу, но Вакхом полный, я радуюсь
Душой. Эвое! Вакх, помилуй,
Тирсом грозящим меня не трогай.
Я петь могу Тийяд обезумевших,
10 Вином и млеком реки текущие,
И рассказать, как в изобильи
Мед из дуплистых дерев струился,
И про твоей супруги-владычицы
Венец, что стал звездой, про Пенфея дом,
15 Распавшийся в паденьи грозном,
И про погибель царя Ликурга.
Под власть свою ты реки и море гнешь,
Средь гор пустынных любишь, вина вкусив,
Вплетать ты Бистонидам в кудри
20 Змей, но они без вреда — не жалят.
Когда толпа Гигантов безбожная
Крутой дорогой к царству Юпитера
Взбиралась, отразил ты Рета
Львиною пастью, когтистой лапой,
25 Хоть шла молва, что больше пригоден ты
К веселой пляске, чем к бою ратному,
Однако ты остался тем же
И среди мирных забав и боя!
Став смирным, Цербер, лишь увидал тебя,
30 Твой рог златой, — хвостом стал повиливать,
Когда ж ты уходил, он ноги
Начал лизать и к лодыжкам жаться.
Впервые: «Гораций: Полное собрание сочинений», М.—Л., 1936, с. v.
Ода 19. Гимн Вакху, написанный вероятно по какому-нибудь греческому образцу. Размер: Алкеева строфа.
13. Супруга-владычица — Ариадна, дочь критскего царя Миноса (увезенная и покинутая на острове Наксосе Тезеем), стала затем женой Вакха. О венце Ариадны, превращенном в созвездие, существовало мнего разных мифов.
19. Бистониды — вакханки из Бистонии (во Фракии), вплетали в свои волосы змей.
23. Вакх одолел гиганта Рета, обратившись в льва.
29—32. Вакх спускался в Аид, чтобы вывести оттуда свою мать Семелу.
[15/17] Чеславский И. Б.
Потомки! Верьте мне, я видел меж скалами
Как Вакх пел, как учил поэзии он нимф;
С ногами козьими и с острыми ушами
сатиров зрел я там, внимавших песням их.
5 Евоа! трепещу, Евоа! — дерзновенный
Смел на тебя взглянуть, ужасный тирсом Вакх!
Смяшен я, вне себя — зрю образ твой священный,
Волнуют кровь мою восторги, радость, страх.
Евоа! — да пою менад я наступленье,
10 Млека источники, источники вина,
И меда из древес чудесное теченье,
Рождение сотов внутрь утлего бревна!
Среди блестящих звезд тобою помещенный,
Супруги петь твоей осмелюсь я венец;
15 Пентея возвещу чертог в прах обращенный,
Ликурга трезвего погибельный конец.
Речешь — к вершинам ток вод устремится бурных;
Речешь — и тишина прострется на морях;
Змеям без вреда власы вакханок шумных
20 Ты вяжешь, упоен Родопских гор в скалах.
Когда Гигантов сон мятежный, дерзновенный,
Отца смел твоего смел колебать престол,
Когтями львиными и зевом воруженный,
Низринут страшный Рек тобой с Олимпа в дол.
25 Способным более к забавам и беседам,
Ко пляскам, играм, чтут тебя невежды, Вакх!
Не к битвам ты равно рожден, рожден к победам,
И можешь утверждать на бранных мир полях.
Снисходишь ли во ад, о Евий златорогий, —
30 Ласкается Цербер, безгласен, кроток он;
Тремя языками твои он лижет ноги,
Из темных пропастей когда исходишь вон.
«Вестник Европы», М., 1815, ч. 83, № 20, с. 253—255; подпись: «И. Ч...ий».
[16/17] Шатерников Н. И.
Я видел Вакха, — верьте, потомки, мне, —
В далеких гротах песням учившего:
Он нимф учил, и, слух напрягши,
Слушал сатир козлоногий песни.
5 Эвой! От страха дух мой недавнего
Дрожит... Тревога в сердце... Охвачен я
Весь Вакхом... Либер! Дай пощаду,
Тирсом тяжелым своим грозящий!
Неукротимых славлю вакханок я,
10 Вина источник, реки обильные,
Что молоком текут; дуплистый
Ствол, источающий мед, я славлю.
Жены блаженной я украшение
Пою — там, в звездах, — гибель жестокую
15 Пою Пенфеевых чертогов,
Гибель Ликурга пою фракийца.
Ты держишь реки, море Индийское
И, опьяненный, в дальних горах своих
Узлом змеиным вяжешь кудри
20 Без поврежденья — своим вакханкам.
Когда по кручам к царству родителя
Толпа гигантов шла нечестивая,
Поверг ты Рета, львиной пастью
Страшный своею и когтем львиным»
25 Тесней ты связан с плясками, с шутками,
С игрою; мифы громко поведали,
Что не для битвы ты, — но тот же
Ты остаешься в войне и мире.
Смотрел на бога с рогом из золота
30 Безвредно Цербер; он пошевеливал
Слегка хвостом — и триязычной
Пастью до ног и колен коснулся».
Шатерников Н. И., «Гораций: Оды», М., 1935.
Ода 19. Гимн Вакху, написанный, вероятно, в подражание какому-нибудь греческому образцу.
[17/17] Шмараков Р. Л.
В скалах я дальных Вакха, учащего
петь гимны, узрел — верьте, потомки, мне! —
прилежных Нимф и козлоногих
настороженны Сатиров уши.
5 Эвоэ! страхом свежим трепещет ум,
и, Вакхом полнясь, грудь в ликовании
кипит. Эвоэ! пощади же,
смилуйся, тягостным тирсом грозный.
Неутомимых мне не грешно Тийяд,
10 вина и млека стрежи и тучные
потоки, из дерев дуплистых
соты точащиесь петь доступно;
Мне невозбранно ясной жены венец,
к звездам причтенный, кровы Пенфеевы,
15 не легким обрушенны бедством,
петь и Ликурга-фракийца гибель.
Вратишь ты реки, море ты варварско,
в пустынных, хмелем шумен, скалах власы
змеиным узлищем безвредно
20 перевиваешь ты Бистонидам.
Ты, как по кручам в отчие области
текли Гигантов толпы крамольные,
был Рета испровергнуть когтьми
львиными мощен и пастью страшной;
25 хотя в забавах ты и плясаниях
способней признан, чем в ратоборственном
труде, — но все один и тот же
ты пребывал средь войны и мира.
Тебя, златыми роги красящегось,
30 зрев Кербер, кротким начал вилять хвостом,
а шел ты вспять — лизал он зевом
стопы и голени триязычным.
2012 г.
На сайте используется греческий шрифт.
МАТЕРИАЛЫ • АВТОРЫ • HORATIUS.NET
© Север Г. М., 2008—2016