Кв. Гораций Флакк, очерк

© Север Г. М., 2006

65—51 гг. до н. э. (от рожд. до 14 лет). Кв. Гораций Флакк родился 8 декабря 65 г. до н. э. в семье вольноотпущенника, владельца скромного имения в Венузии (римская военная колония на юго-востоке Италии, на границе Лукании и Апулии). Его полное имя засвидетельствовано в его работах и в подписи к «Юбилейному Гимну»: «Quintus (Sermones II 6, 37) Horatius (Carmina IV 6, 44; Epistulae I 14, 5) Flaccus (Epodi 15, 12; Sermones II 1, 18) carmen composuit» («Квинт Гораций Флакк сочинил [эту] песнь)».

Отец Горация был вольноотпущенником (Sermones I 6, 6; Sermones I 6, 45—46). Юридически дети вольноотпущенников приравнивались к свободнорожденным. Такое происхождение, тем не менее, рассматривалось как социальная неполноценность, которая нивелировалась только в следующем поколении. Этот фактор оказал определенное влияние на мировоззрение и творчество Горация. О матери поэт не рассказывает, хотя упоминает няню Пуллию (Carmina III 4, 10).

50—45 г. (15—20). Когда будущий поэт был ребенком, его отец оставил имение, спокойную экономную жизнь в провинции и переехал в Рим. Сын нуждался в столичном образовании, которое могло бы ввести его в более высокие общественные круги (Sermones I 6, 70—78). В столице он исполнял должность комиссионера на аукционах, получая по одному проценту со сделки от покупателя и продавца (Sermones I 6, 86—87). «Бедный, честный крестьянин», каким рисует отца Гораций, посредством такого занятия смог покрыть расходы, связанные с образованием сына.

Гораций прошел через все ступени образования, обычного у римской знати своего времени: от первоначального обучения в школе Орбилия в Риме (Epistulae II 1, 71—77), где он изучал «Латинскую Одиссею» Ливия Андроника (Epistulae II 1, 69—71) и Гомера (Epistulae II 2, 42) — до платоновской Академии в Афинах, где он занимался греческой литературой и философией (Epistulae II 2, 43—45). Платоновская Академия того времени служила своего рода университетом или высшей школой для молодой аристократии Рима. Одним из «одноклассников» Горация был, например, сын Цицерона. В Афинах Гораций так хорошо овладел греческим, что даже писал на нем стихи.

44—40 г. (21—25). Литературные и философские занятия Горация в Афинах были прерваны гражданской войной, наступившей после убийства Цезаря в 44. Осенью этого года, приблизительно через полгода после убийства Цезаря, в Афины прибывает Брут. Посещая философские лекции, он вербует приверженцев республиканского строя для борьбы с преемниками Цезаря — Антонием и Октавианом. Как и М. Туллий Цицерон, Гораций становится сторонником дела республики и присоединяется к Бруту (Epistulae II 2, 46—48).

Гораций поступает в армию Брута и получает нехарактерную для сына вольноотпущенника должность военного трибуна, то есть командира легиона (tribunus militum; Sermones I 6, 46—48). Эту должность занимали в основном дети всадников и сенаторов, и она являлась первым шагом в карьере военного или магистрата. Этот факт позволяет предположить, что к этому времени Гораций (скорее всего, не без денег отца) обладал суммой в 400 000 сестерциев — ценз, необходимый для зачисления в сословие всадников. (Очевидно, эта сумма позже позволила ему вкупиться в коллегию писцов.)

В битве при Филиппах в ноябре 42 войско Брута и Кассия было рассеяно и обращено в бегство. Оба Брут и Кассий кончают самоубийством. После этого поражения Гораций пересматривает свою позицию и отказывается от какой-либо политической деятельности. Впоследствии Гораций неоднократно упоминает о своих ранних республиканских «иллюзиях» и авантюре, которая могла оказаться для него роковой. В одной из од он обращается к своему другу Помпею, который также принимал участие в сражении при Филиппах. Гораций сообщает, что выжил только «бросив щит и бежав с поля боя» (что, между прочим, считалось первым признаком трусости; Carmina II 7, 9—16; о Филиппах тж. Carmina III 4, 26; Epistulae II 2, 49).

В Италию он возвращается, вероятно, в начале 41. Отца уже не было в живых. Его родина, Венузия, попала в число городов, отданных ветеранам Цезаря, и наследственное имущество Горация оказывается конфисковано (Epistulae II 2, 50—51). После амнистии, объявленной сторонникам Брута в 40, он приезжает в Рим и остается там. Гораций жалуется на бедность, которая заставляет его заняться поэзией (Epistulae II 2, 51—52); тем не менее имеет достаточно средств, чтобы вкупиться в коллегию квесторских писцов (по ведомству государственных финансов). К оплачиваемому труду римское общество относилось с предубеждением; однако на некоторые квалифицированные профессии такое отношение не распространялось. Пожизненные должности коллегии квесторских писцов считались почетными. Гораций работает секретарем (scriba quaestorius), что обеспечивает ему возможность жить в Риме и заниматься литературой.

39—38 г. (26—27). Видимо, к этому времени относятся первые поэтические опыты Горация на латинском языке — гекзаметрические стихотворения, впоследствии ставшие первой книгой «Сатир», и ямбические, впоследствии ставшие «Эподами». Литературные поиски Горация перекликаются с классицистским движением, которое возглавляют П. Вергилий Марон и Л. Варий Руф. Оба старших поэта становятся его друзьями. В 39—38 они представляют Горация Г. Цильнию Меценату, близкому другу и соратнику Октавиана.

В годы гражданских войн Меценат находился рядом с Октавианом. Был посредником кратковременных перемирий Октавиана с Антонием в Брундизии в 40 и в Таренте в 37. После окончательной победы Октавиана Меценат, не принимая официальных должностей, остается его советником по вопросам идеологии и культуры. Меценат собрал около Августа лучших поэтов своего времени; он был не только их покровителем, но и вдохновителем. Обладая способностью обнаруживать в других дарование, Меценат предвидел, в каком направлении будет развиваться талант, и помогал ему. Меценат был человеком знатного происхождения, но не отвернулся от сына вольноотпущенника, отличая людей не по знатности, но по духу.

Вернувшись после амнистии в Рим и столкнувшись с нуждой, для стартового сборника Гораций, тем не менее, предпочитает именно сатиру (несмотря на такую комбинацию факторов, как свое низкое происхождение и «подмоченную республиканскую» репутацию). Однако концепция Горация позволяет ему взяться за этот жанр — наименее подходящий для человека в его положении. В сатирах Гораций не нападает на изъяны своих современников, но только демонстрирует их и высмеивает; изменять поведение людей или «наказывать» их Гораций не мыслит. Гораций не «брызжет яростью», но обо всем говорит с веселой серьезностью, как человек доброжелательный. Он воздерживается от прямых порицаний, приглашает к размышлению о природе людей, оставляя за каждым право делать собственные выводы. Он не затрагивает актуальную политику, избегает личной инвективы — его насмешки и поучения имеют общий характер.

Такая концепция совпадает со стремлением Октавиана укрепить нравственные устои государства посредством возврата к «добрым нравам» предков. (Тем самым Октавиан стремится укрепить свой авторитет и свои позиции в Риме; пропаганда в этом направлении активно ведется на протяжении всего первого десятилетия империи, когда Гораций писал «Сатиры».) Гораций считает, что примеры чужих пороков удерживают людей от ошибок. Эта позиция отвечает программе Октавиана — он считает, что сильная императорская власть необходима также и для контроля над «порочными представителями» общества.

Такое положение не ускользает от Мецената, который после девятимесячных раздумий приближает к себе поэта (Sermones I 6, 61—62). Попав в окружение Мецената и соответственно принцепса, поэт сохраняет присущую ему осмотрительность. Он не пытается выделиться, во всем проявляет уравновешенность. К программе социальных и политических реформ, проводимых Августом, Гораций относится с должным вниманием. Тем не менее до уровня «придворного льстеца» не опускается. Горацием движет не сколько согласие с идеологией принципата, сколько чувство благодарности за долгожданный мир — восстановленный Августом в Италии, в которой почти сто лет происходили гражданские войны.

Светоний свидетельствует, что Август предложил Горацию должность своего личного секретаря (Su. Vita). Это предложение, в общем сулившее большие выгоды, Горация, тем не менее, привлечь не могло и было тактично отвергнуто. Гораций опасается в том числе того, что приняв предложение он лишится своей независимости, которой значительно дорожил.

37—32 г. (28—33). В 38 Гораций предположительно присутствует, вместе с Меценатом, при морском поражении Октавиана у мыса Палинур (Carmina III 4, 28). В этом же году Гораций совершает путешествие в Брундизий, о котором идет речь в известной сатире (Sermones I 5). Путешествие происходит в обществе Мецената, Кокценя Нервы (юриста, прадеда императора Нервы), Фонтеня Капитона (уполномоченного и легата Антония в Азии), Плотия Тукки (издателя «Энеиды» Вергилия), самого Вергилия и Вария. Между 36 и 33 (наиболее вероятно зимой 36—35) выходит первый сборник стихотворений Горация — книга «Сатир», посвященная Меценату.

Гораций всегда подчеркивает, что его отношения с Меценатом основаны на взаимном уважении и дружбе независимо от социального статуса. Он стремится развеять представление о том, что их отношения имели характер отношений патрона-клиента (Epodi 1, 23—24; Sermones I 6, 50—52; Sermones I 9, 43—44; Sermones II 6, 29—58). Гораций никогда не злоупотребляет дружбой Мецената и не пользуется его расположением в ущерб кому-либо. Гораций далек от того, чтобы требовать от своего покровителя многого. Он даже не пользуется этой дружбой, чтобы вернуть отцовское имение, конфискованное Октавианом в пользу ветеранов после сражения при Филиппах. (Такое в известной мере зависимое положение Горация не раз становится источником щекотливых ситуаций. Поэт, однако, всегда выходит из них с совершенным тактом и достоинством.) Дружба Горация с Меценатом продолжалась до самой смерти последнего. Меценат умер в сентябре 8 г.; Гораций — 27 ноября того же года, пережив своего друга и покровителя на два с половиной месяца.

Между 33—31 гг. Гораций приобретает свое прославленное имение в Сабинских горах, на реке Тибур. Далекий от честолюбивых стремлений, забот и хлопот городской жизни, Гораций предпочитает тихую и спокойную жизнь в деревне. По некоторым текстам Горация был сделан вывод, что имение ему было подарено Меценатом (например, Carmina II 18, 11—14). Однако ни сам Гораций, ни Светоний об этом не упоминают. (Подобные фрагменты вообще проблематично рассматривать как непосредственное свидетельство того, что вилла Горация была подарком.) Сблизившись с Меценатом и его окружением, Гораций обзаводится покровителями и безусловно получает от Мецената существенные подарки (Carmina III 16, 38; Epodi 1, 31—32; Epistulae I 7, 14—19).

Прямых свидетельств того, что своим достатком поэт был обязан таким подаркам и патронажу вообще, не сохранилось. Гораций владел по меньшей мере тремя (возможно, пятью) собственностями; одна из них (возможно, две) находились в фешенебельном Тибуртинском районе (Lyne, 11). Почти бесспорно, что Гораций получал значительные денежные подарки от Августа — как Вергилий и Варий, каждый из которых в признание своей литературной деятельности получил минимум по 1 миллиону сестерций. (Сообщается, например, что Вергилий владел даже 10 миллионами сестерций (ex liberalitatibus amicorum — «по подношениям друзей»; при том что сенаторский ценз составлял 1,2 миллиона сестерций) — вдобавок к дому на Эсквилине по соседству с домом Мецената. По словам английского исследователя Лайна, «эти поэты были богаты, и оплачивались в большей степени как звезды, чем как академики» (Lyne, 11).

31—22 г. (34—41). 2 сентября 31 Гораций вместе с Меценатом присутствует при битве у мыса Акций. В 30 выходит вторая книга «Сатир» и «Эподы» — сборник из 17 стихотворений, которые он писал одновременно с сатирами. Название «Эподы» было дано сборнику грамматиками и указывает на форму двустиший, где короткий стих следует за длинным. Сам Гораций назвал эти стихотворения «ямбами» — образцом для них послужили ямбы греческого поэта Архилоха, жившего в первой половине VII в. до н. э. Примечательно, что Гораций с самого начала творческого пути берет за образец древнегреческую классику и не подражает поэтам-александрийцам — во время Горация, в частности в его окружении, александрийская школа была почти обязательным предметом для подражания.

Первые эподы создавались еще в то время, когда двадцатитрехлетний Гораций только вернулся в Рим, после битвы при Филиппах 42 до н. э.; они «дышат еще не остывшим жаром гражданской войны». Другие были созданы незадолго до публикации, в конце войны между Октавианом и Антонием, накануне битвы при Акции и сразу после нее. Сборник также содержит «юношески пылкие строки», обращенные к недругам поэта и «пожилым прелестницам», домогающимся «молодой любви».

Уже в «Эподах» виден широкий метрический горизонт Горация. Однако, в отличие от лирических од, метры эподов пока не логаэдические и восходят не к изысканным эолийцам Сапфо и Алкею, а «горячему прямолинейному» Архилоху. Первые десять эподов написаны чистым ямбом; в эподах с XI по XVI соединяются разнодольные метры — трехдольные дактилические (гекзаметр) и двудольные ямбические (ямбический метр); эпод XVII состоит из чистых ямбических триметров.

Среди тем ранних эподов особенно интересной и важной представляется тема гражданская. Она проходит красной нитью через все творчество Горация, но с наибольшей силой звучит, возможно, именно здесь, в этих ранних стихотворениях (эпод VII, эпод XVI). О том, как развивались взгляды Горация, позволяют судить два «актийских» эпода (I и IX) — написанные в 31 до н. э., в год битвы при Акции.

Прославленный эпод II был написан, возможно, после 33—31 гг., когда Гораций приобрел свое имение в Сабинских горах. Возможно, написать это стихотворение Горация вдохновила новая деревенская обстановка — так же как разговоры с Августом, в программе государственных добродетелей которого добродетель сельской жизни занимала важное место.

Эподы XI, XIII, XIV, XV образуют особую группу: здесь нет политики, нет язвительности, насмешек, злого сарказма, свойственных ямбографии. Они отличаются особым настроением — Гораций явно пробует силы в области «чистой лирики», а эподы написаны уже не чистым ямбом, но квазилогаэдическими стихами. В «любовных» эподах XIV и XV Гораций уже далеко отходит от лирики Архилоха. В смысле пыла и страсти Архилох ближе Катуллу, спектр переживаний и сомнений которой сложнее и намного «взъерошеннее», чем у Горация. Лирика же Горация открывает иное чувство (можно сказать, более римское) — сдержанное, неповерхностное, прочувствованное одинаково «умом и сердцем» — согласованное с отточенным, бесстрастно-изящным образом его поэзии в целом.

Ближе всего к своим древним прототипам, эподам Архилоха, стоят эподы IV, V, VI, VIII, X и XII. Язвительный сатирический тон в них «доходит до бичующего сарказма». В то же время «пыл ненависти» в этих эподах явно более технологичен — для Горация, характерно сдержанного даже в пору «горячей ветреной юности», такой пыл здесь скорее художественный прием, инструмент.

Тем не менее обычно сдержанный и изящно-бесстрастный даже в ранние годы, Гораций мог быть и яростен, и циничен. Откровенные до непристойности эподы VIII и XII ставят немалые преграды перед переводчиками. Однако сам Гораций не испытывал в связи с ними никакого стеснения — подобные стихи были обычны в среде, для которой предназначались. (Вообще, сохранившиеся фрагменты переписки Августа доносят до нас дух грубоватого цинизма, имевшего место среди ближайшего окружения принцепса.)

В коротких «Эподах», сильных и звучных, полных огня и юного пыла, заключено ясное видение мира, доступное настоящему гению. Мы находим здесь незаурядную палитру образов, мыслей и чувств, отлитых в форму, в целом для латинской поэзии свежей и необычной. Эподам еще недостает того кристально чистого звучания, неповторимой лаконичности и вдумчивой глубины, которой будут отличаться лучшие оды. Но уже этой небольшой книгой стихов Гораций представил себя как «звезда первой величины» на литературном небосводе Рима.

23—18 г. (42—47). Начиная с 30 Гораций с перерывами пишет лирические стихотворения, первый сборник которых, книги Ι—III, выходит во второй половине 23. Лирические стихотворения вышли под названием «Песни» («Carmina»), но еще в античности их стали называть одами. Это название сохранилось за ними до нашего времени. В античности греческий термин «ода» не был связан с собственно торжественным пафосом и употреблялся в значении «песня», как эквивалент латинского carmen.

От Архилохова стиля эподов Гораций переходит к формам монодической лирики. Теперь его образцы — Анакреонт, Пиндар, Сапфо, в первую очередь Алкей; Гораций видит свое право на литературное бессмертие в том, что он «первый спел эолийскую песнь на италийский лад». Первый сборник содержит стихотворения, написанные исконно греческими размерами: Алкеевой, сапфической, Асклепиадовой и другими строфами в различных вариациях. В сумме тринадцать строфических форм, все из которых полностью или почти полностью для латинской поэзии новые (только сапфическая строфа встречалась ранее у Катулла). Греческие прототипы обладали «неродными» для латинского языка свойствами; в латинской адаптации греческих стихов Гораций обнаруживает метрическое мастерство, не превзойденное никем из последующих римских поэтов.

Оды отличаются высоким стилем, который отсутствует в эподах и от которого он отказывается в сатирах. Воспроизводя метрическое построение и общий стилистический тон эолийской лирики, Гораций во всем остальном идет по собственному пути. Как и в эподах, он использует художественный опыт разных периодов и часто перекликается с эллинистической поэзией. Древнегреческая форма служит облачением для эллинистически-римского содержания.

Отдельное место занимают т. н. «Римские оды» (IV, 1—6); в них наиболее законченно выражено отношение Горация к идеологической программе Августа. Оды связаны общей темой и единым стихотворным размером (излюбленной Горацием Алкеевой строфой). Программа «Римских од» такова: во время гражданских войн отцы совершили великий грех; этот грех тяготеет над детьми как проклятие; он может быть искуплен только возвращением римлян к старинной простоте нравов и древнему почитанию богов. «Римские оды» отражают состояние римского общества, вступившее в решающую стадию эллинизации — которая придала культуре империи ясный греко-римский характер.

Любопытно, что ювелирно обработанная и многосмысленная, но сдержанная и бесстрастная лирика не встретила у современников того приема, которого ожидал автор. Ее находили излишне аристократичной и недостаточно оригинальной (следует сделать вывод, однако, что таково было мнение общей «образованной массы»).

Между 23 и 20 гг. Гораций старается держаться вдали от Рима; он забрасывает «чистую поэзию» и возвращается к полуфилософской прозаической Музе своих «Сатир». На этот раз уже не в полемической форме сатиры, а с преобладанием «мирного положительного» содержания — он пишет 1-ю книгу «Посланий», в которую вошло двадцать стихотворений. Послания выходят в 20 (или в начале 19).

Формой, содержанием, методом и разнообразием тем они сближаются с «Сатирами», с которых поэтическая карьера Горация начинается. В промежутке с конца 20 до осени 19 выходит послание Юлию Флору, впоследствии второе во втором сборнике «Посланий». Гораций сам указывает на связь посланий с сатирами, назвав их, как раньше сатиры, «беседами» (sermones). В них, как до этого в сатирах, Гораций использует дактилический гекзаметр. Комментаторы всех периодов считают «Послания» значительным шагом в искусстве изображения внутренней жизни человека. Сам же Гораций даже не причислял их к собственно поэзии.

17—8 г. (48—56). В 17 с беспрецедентной торжественностью справлялись Вековые игры — празднество «обновления века», которое должно было знаменовать конец периода гражданских войн и начало новой эры процветания Рима. Предполагалась сложная, тщательно разработанная церемония — которую, согласно официальному объявлению, «еще никто не видел и никогда более не увидит». В ней должны были принять участие знатнейшие люди Рима. Церемония завершалась гимном, подводившим итог всему празднеству. Гимн был поручен Горацию. Для поэта это явилось государственным признанием того положения, которое он занял в римской литературе. Гораций принял поручение и решил этот вопрос превратив формулы культовой поэзии в славу живой природе и манифест римского патриотизма. Торжественный «Юбилейный гимн» был исполнен в храме Аполлона Палатинского хором из 27 юношей и 27 девушек 3 июня 17 г.

Можно сказать, что теперь, когда Гораций давно «охладел» к лирике, он стал популярным, признанным ее мастером. Август обращается к Горацию с новым поручением — написать стихотворения, прославляющие воинскую доблесть своих пасынков Тиберия и Друза. По словам Светония, сочинения Горация император «ценил до такой степени — и считал, что они останутся на века, — что не только возложил на него сочинение «Юбилейного гимна», но и прославление винделикской победы Тиберия и Друза... заставив к тем трем книгам од после долгого перерыва добавить четвертую». Так, в 13 появилась 4-я книга од, в которую вошло пятнадцать стихотворений. Сборник написан в дифирамбической манере древнегреческого поэта Пиндара; империя окончательно стабилизировалась; в одах не остается следа республиканской идеологии. Сборник прославляет императора и его пасынков, внешнюю и внутреннюю политику Августа как носителя мира и благоденствия; также содержит вариации прежних лирических тем.

К последнему десятилетию жизни Горация относится также вторая книга «Посланий», посвященная вопросам литературы. Книга, состоящая из трех писем, создавалась между 19 и 10. Первое послание, обращенное к Августу, вышло предположительно в 12. (Принцепс выражал свое неудовольствие по поводу того, что до сих пор еще не попал в число адресатов.) Второе послание, обращенное к Юлию Флору, выходило раньше, между 20 и 19. Третье, обращенное к Пизонам, вышло предположительно в 10 (и выходило отдельно, возможно, еще в 18).

Посланием Гораций включается в литературную полемику между поклонниками архаической литературы и почитателями современной поэзии. (Последние эпической напыщенности и примитивной форме старых поэтов противопоставляли поэзию субъективных чувств и отточенность поэтической техники.) В послании звучит предостережение Августу — принцепс намеревался возродить древний театр как искусство народных масс и использовать его в целях политической пропаганды. Гораций полагает, что принцепсу не следует угождать грубым вкусам и прихотям необразованной публики.

В послании мы находим наиболее полное изложение теоретических взглядов Горация на литературу и тех принципов, которым в своей поэтической практике он следовал сам. «Послание к Пизонам» еще в античные времена получило наименование «Науки поэзии» («Ars poetica»). Послание относится к типу нормативных поэтик, содержащих «догматические предписания» с позиций определенного литературного направления. По сообщению античного комментатора, теоретическим источником Горация был трактат Неоптолема из Париона.

Гораций следует прототипу в расположении материала и в эстетических представлениях. (Поэзия вообще, поэтическое произведение, поэт — ход изложения Неоптолема у Горация сохранен с определенной точностью.) Но Гораций не ставит целью создать какой-либо полный трактат. Свободная форма «послания» позволяет ему остановиться только на некоторых вопросах, актуальных в отношении литературных направлений в Риме. «Наука поэзии» представляет собой своего рода «теоретический манифест» римского классицизма времени Августа.

Смерть Горация наступила от внезапной болезни, незадолго до его 57-летия, 27 ноября 8 г. Как указывает Светоний, умер Гораций «через пятьдесят девять дней после смерти Мецената, на пятьдесят седьмом году жизни, наследником назначив Августа, при свидетелях устно — так как мучимый приступом болезни был не в силах подписать таблички завещания. Погребен и зарыт на окраине Эсквилина рядом с могилой Мецената» (Su. Vita).

*

Сам поэт измерял в «Памятнике» свое литературное бессмертие вечностью римского государства. Однако наибольший расцвет его славы был еще впереди. Начиная с каролингских времен интерес к Горацию возрастает; свидетельством этого интереса служат 250 дошедших до нас средневековых рукописей его произведений. В период раннего средневековья морально-философские произведения Горация, сатиры и в особенности послания привлекали большее внимание, чем лирика. Горация почитали как моралиста и знали главным образом как автора сатир и посланий. Ему, «сатирику Горацию», Данте (Ад IV) отводит место в Лимбе вслед за Вергилием и Гомером.

Новую оценку принес с собой Ренессанс, когда нарождавшаяся «буржуазная личность» противопоставила себя «церковному созерцанию». (Известно, что в 1347 рукопись с произведениями Горация приобрел Петрарка; в некоторых его стихотворениях обнаруживается явное влияние Горация.) Как лирический выразитель такого нового мироощущения, Гораций стал любимым поэтом Возрождения (вместе с Вергилием и часто превосходя его). Гуманисты считали Горация «своим» всецело; высоко ценили также иезуиты — выхолощенный христианизированный Гораций оказывал положительное нравственное воздействие на учеников. Картины простой деревенской («горацианской») жизни приходились по душе людям сходной с ним судьбы, близких вкусов — такими были, например, Петрарка, Ронсар, Монтень, Роберт Геррик, Бен Джонсон, Мильтон.

Лирические размеры Горация использовались в новолатинском стихосложении. (Как считается, особенно удачно это получалось у немецкого гуманиста Конрада Цельтиса (1459—1508); он кроме того установил обычай петь оды Горация в школе, что в XVI в. стало повсеместной практикой.) Впоследствии Горация стали перекладывать на новые языки (как считается, удачнее всего — на немецкий). «Искусство поэзии» оказало колоссальное влияние на литературную критику. Из него заимствовались классические принципы, ссылками на него обосновывались старания обуздать излишества барокко. Однако «Буре и натиску», другим движениям романтиков было не по пути с «певцом благоразумия, уравновешенности и умеренности»; с того времени популярность Горация на прежнюю высоту больше не поднималась.

После изобретения книгопечатания ни один античный автор не издавался столько раз, сколько Гораций. Его наследие вызвало огромное количество как новолатинских, так и национальных подражаний; оно сыграло большую роль в формировании новоевропейской лирики.

[C. — Su. Vita — C. Suetonius Tranquillus, Vita Horatii; Lyne — Lyne, R. O. A. M., ‘Horace. Behind the Public Poetry’.]

На сайте используется греческий шрифт.